У американцев наоборот было сознание своего полного превосходства в денежном отношении и уверенность, что благодаря этому они успеют создать армию и довести войну до желательного результата, была уверенность в победе.
Нельзя однако делать из этого вывода о нравственном превосходстве американской армии над испанской. Напротив, испанская армия сражалась для защиты испанских владений, сражалась из патриотизма. В убийственном климате Кубы испанская армия в течение 3½ лет выносила тяжелую борьбу в стране поголовно враждебной, терпела лишения и гибла от болезней, не падая духом.
Америка, прикрываясь гуманными целями, начала войну по расчету; армия ее выполняла свою задачу в стране дружественной при деятельном содействии инсургентов и все-таки лучший корпус этой армии в течение 3½ недель от этого климата и первых столкновений растаял, обессилел и пал духом. Через несколько дней после капитуляции Santiago побежденные узнали, что у победителей более половины людей выбыло из строя вследствие болезней, которые развивались с ужасающей быстротой; что нравственное состояние остальных было так подавлено, что войска не были годны для дальнейших действий и не выдержали бы ни малейшего натиска; что снабжение армии продовольствием было так плохо организовано, что, несмотря на обилие припасов на судах, войска терпели в них нужду; что настойчивые предложения капитуляции делались испанцам только потому, что генерал Шафтер не был уверен, что войска его будут в состоянии продолжать осаду; что если бы испанские вожди в Santiago не так торопились с капитуляцией, то американскому корпусу пришлось бы отступить. И это при условии, что американцы находились во всех отношениях в более выгодном положении, чем испанцы; они были вблизи своей базы, флот их господствовал на море, подвоз подкреплений был обеспечен и легок.
Потеря колоний уменьшила и без того уже ограниченную роль Испании в мировой политике. Но это был для Испании тяжелый нравственный удар, а не материальная потеря. Колонии никогда не приносили выгод Испании; напротив они всегда требовали от нее тяжелых материальных жертв. Пагубная колониальная политика Испании, заключавшаяся в лишении местных уроженцев, испанцев-креолов, всех политических прав, которые в колониях предоставлялись исключительно испанцам метрополии, и чрезвычайно дурная и корыстная администрация вызывали в колониях частые восстания, а подавление каждого из них стоило огромных денег, ложилось тяжелым бременем на бюджет в виду необходимости содержать значительный флот и ставило Испанию в зависимость от сильнейшей колониальной и морской державы — Англии. Конечно соперничеству и влиянию Англии и соединенным с ними интригам представляется еще широкое поле, ибо Испания остается еще владетельницей части Африканского побережья и претендентом на марокканское наследство. Но в этом случае Испания может рассчитывать на помощь европейских держав, также близко заинтересованных в судьбах североафриканского побережья, может рассчитывать на союзы, тогда как в борьбе с Америкой она была совершенно изолирована. С Англией спорит вся Европа и в этом споре двухсоттысячная испанская армия далеко не лишняя величина. Конечно армия эта требует некоторых реформ. Отсталый устав и обучение требуют пересмотра и согласования с требованиями главнейших европейских армий и современного положения военного дела. Необходимо также некоторое освежение в командовании. В течение последнего столетия Испания вела войны только с инсургентами и разбрасывание сил мелкими отрядами во все стороны, столь обычное в таких войнах, вошло в привычку всякого испанского военного. А все высшее командование армии, начиная со штаб-офицеров, состоит из лиц, воспитанных в мелких войнах с инсургентами. Идеи взаимной поддержки между соседними отрядами и частной инициативы отдельных начальников в видах таковой поддержки мало развиты (бригада Pareja в Guantanamo). Кроме того в Испании, и в особенности в колониях командование войсками, даже небольшими войсковыми частями, соединяется часто с административными правами и должностями, что отвлекает военных начальников в сторону интересов, не имеющих ничего общего с войсками. Трудно думать, что Испания сама предпримет эти необходимые реформы. Импульс может дать союз с иностранной державой, который наложит на испанскую армию известные обязанности и в мирное время и заставит предпринять реформы.
Что касается до Соединенных Штатов, то приобретение Филиппинских островов ввело их в круг мировых держав, интересы коих сталкиваются на крайнем Востоке. Так как интересы России там чрезвычайно велики и, как везде в Азии противоположны интересам Англии, то последняя и напрягает теперь все усилия, чтобы привлечь неопытную еще в сложной мировой политике коммерческую республику на свою сторону и по обычаю воспользоваться ее силами и средствами для достижения своих политических целей. И хотя ни политические, ни торговые интересы России и Соединенных Штатов на крайнем Востоке не противоположны и не сталкиваются, но опытной рукой Англии действия их легко могут быть направлены против нас.
Но это еще вопрос будущего и пройдет еще несколько лет прежде чем Америка будет в состоянии выступить в деятельной роли на Азиатском материке. Для этого ей еще нужно многое сделать.
Во-первых, присоединение и умиротворение Кубы еще не вполне совершившийся факт. Партия, желающая полного присоединения острова к Соединенным Штатам невелика и состоит преимущественно из крупных коммерсантов и фабрикантов-американцев или других наций, но не кубинцев. Громадное большинство этих последних стремилось к образованию независимой Кубинской республики; к ним принадлежать и вожди инсуррекции. Дело присоединения Кубы или вообще установления ее нового положения и внутреннего устройства не обойдется без борьбы с враждебными течениями, а в виду возможности инсуррекционных вспышек склонных к этому кубинцев потребует присутствия на острове значительных американских вооруженных сил.
Во-вторых, покорение Филиппинских островов также еще в течение долгого времени будет поглощать внимание и силы Соединенных Штатов, ибо воинственные туземцы также стремились к полной независимости и без жестокой и долгой борьбы не подчинятся новым завоевателям. При помощи флота и сравнительно небольших десантов американцы успеют занять главнейшие прибрежные пункты и будут в состоянии удержать их за собой. Но полное покорение туземцев во внутренних частях островов потребует и много времени и значительных сил, которые придется постоянно держать на Филиппинах.
Уже эти две задачи потребуют значительного увеличения вооруженных сил республики. Вмешательство же в активную политику на Крайнем Востоке потребовало бы еще большего усиления их или вернее создания новой правильно организованной и обученной армии, а равно и усиления флота.
Вторая задача легче выполнима. Сильный военный флот во всяком случае необходим для охраны новых колоний, для покровительства все более и более развивающейся американской морской торговле и для господства над прилегающими морями и проектированными через американский материк каналами Панама и Никарагуа. Новые суда уже строятся, а увеличение на несколько тысяч человек личного состава флота возможно будет, как и теперь, путем вербовки добровольцев и не вызовет никаких перемен в существующей системе.
Создание крупной постоянной армии вопрос гораздо более сложный, прежде всего потому, что она потребна для целей агрессивных, завоевательных, чему добрая половина населения и палат не сочувствует. Содержание ее потребует больших, новых, неизвестных до сего времени расходов; пополнение многочисленной армии путем вербовки добровольцев едва ли будет возможно, введение же обязательной воинской повинности произведет такую радикальную перемену во всем строе жизни Соединенных Штатов, что оно немыслимо без долгой и упорной борьбы в палатах. Не только введение обязательной службы, но и создание крупной постоянной армии путем вербовки добровольцев — вопрос еще более или менее отдаленного будущего. Послать же на Крайний Восток, на борьбу с сильнейшими европейскими армиями войска столь малочисленные, столь плохо организованные как те, которые они посылали на Кубу, американцы после недавнего опыта едва ли решатся.