2 августа в 9 часов утра американцы из своих 3,2 дюймовых(81 мм) полевых орудий начали обстрел испанских позиций у Ла -Гуасиме, испанцы вынуждено молчали, даже их Крупп не мог достать до артиллерии янки. Огонь велся четверть часа, разрывы снарядов были хорошо видны. Когда умолки орудия, на дороге показались колоны американцев, точнее повстанцев, их решили пустить вперёд, сражаться за свободу Кубы. Конечно, трудно было назвать колонами побатальонные толпы повстанцев, которые по своей сути были всегда партизанами. За ними двинулись уже внятно построенные батальоны янки, за ними шли четыре повозки с картечницами.
На дистанции в 2000 м испанцы открыли не частный огонь из двух орудий гранатами, повстанцы его терпели, и продолжали двигаться к позициям противника, из-за бездымного пороха позиции орудий были не выявлены. На 1,5 км вдруг неожиданно для американцев заговорили ещё до 12-ти орудий, хоть и били они не так часто, над колонами появились разрывы шрапнели, это в бой вступили скорострелки испанцев. Повстанцы сбавили темп движения, и их стали постепенно подпирать американцы.
Бывшим крестьянам, горожанам, буйным головам и прочему полусброду попасть под обстрел гранатами, шрапнелью было явно не по душе. Так вариант боя им сразу не понравился, им было проще нападать на малочисленные гарнизоны, пикеты, разъезды, охрану блокгаузов, особенно по ночам и одерживать над ними победы, при этом можно было пограбить местных пособников испанцев, получать помощь от борцов за свободу Кубы из Штатов. А здесь они вынуждены были идти в бой днём, ещё и под артиллерийским огнём, при этом чувствуя спиной и другой частью тела штыки янки позади.
Американская артиллерия пыталась затеять контрбатарейную борьбу, и подавить испанскую, но её огонь был весьма не точен и не организован, и по мере приближения своих к позициям испанцев они прекратили вести обстрел.
Не дойдя до позиций противника около километра, поредевшие ряды-толпы повстанцев остановились, часть из них залегла, другие сначала пятиться, а потом и отходить, пытаясь пройти между колонами американцев. Те кричали им, -"Назад! Стойте, трусы!", посылали проклятья в сторону повстанцев, но это действовало на немногих, и вскоре зазвучали револьверные выстрелы по бегущим повстанцам. Часть местных борцов за свободу остановились и, примкнув к американцам, пошли с ними дальше, другие залегли, остальные уже бежали прочь с поля боя. Видя такую ситуацию, испанцы перенесли огонь своей артиллерии на американцев, до позиций противника оставалось уже метров 700. Янки по команде своих офицеров ускорили шаг, который постепенно переходил в бег, дистанция стала быстро уменьшаться, в ответ зазвучали винтовочные залпы испанцев, их пушки перешли на картечь, и вновь заработали "адские кофемолки". Такой плотный артиллерийский и ружейный огонь со стороны диего стал для американцев очень неприятной неожиданностью. Передовые их подразделения остановились в метрах 200-х, некоторые группы ближе, стихийно залегли, вступив в стрелковый бой с испанцами, позади идущие части сбавили темп движения, часть остановилась став удобными целями, тем самым навлекая на себя огонь артиллерии испанцев, одни из них тоже залегли, другие стали отходить. Так продолжалось около четверти часа.
Наблюдая такое положение на поле боя капитан 1-го ранга, командир батальона морской пехоты Се́рхио Рамос Гарси́я, отдал приказ своим бойцам "Примкнуть штыки! Приготовиться к штыковой!", который был передан по цепочке. Через несколько минут первым поднявшись на бруствер траншеи, закричав боевой клич испанцев "Сантьяго!!!", повёл своих морпехов врукопашную. Видя хлынувшую массу людей в морской форме из траншей в сторону противника, роты гарнизона Сантьяго и батальона Talavera, через несколько минут тоже уже шли в штыковую атаку ревя сотнями глоток, -"Сантьяго!!!"
В штыковом бою испанцы вновь напомнили янки, что значит иметь дело с европейской армией, пусть и не первого эшелона по оснащенности, вооружению и снабжению, но которая имеет многовековую историю с множеством больших побед. Ведь штыковой бой пехоты отчасти был рождён испанской дестре́зой и терцией. Резня в рукопашном бою для испанцев вышла славной, армия созданная на основе добровольцев из гражданской милиции и добровольцев вообще, многие из которых винтовки взяли в руки впервые только в армии, не может серьёзно противостоять регулярной армии если они примерно одного уровня по вооружению и оснащению, а в штыковом бою тем более, и тем более с испанцами, у которых многие мужчины и в мирной то жизни не расстаются со своим верным навахо.
Янки побежали. Кому-то из них повезло, они успели бросить оружие и поднять руки, и тем самым сумели остаться в живых, попасть в плен. Другим кто был посмелее, но увы, не достаточно обучен штыковому бою, нет, они были в основном заколоты или зарублены штыками, многие из которых были сделаны из хорошей германской стали. Для кубинских мятежников всё было гораздо хуже, многие из получали удары штыком, даже после того, как бросив оружие начинали крчать по-испански,-- "Мe rindo !!!, Мe rindo !!!". Если там где прошли морпехи можно было найти пленных мятежников, то у местных военных не набралось и десятка.
Испанская атака было остановлена огнём американских картечниц с дальней дистанции, и тех частей, которые сумели сохранить порядки. По ним в свою очередь стала бить артиллерия испанцев, заставляя их спешно, но относительно организованно отходить назад, когда дистанция стала более 2 км, огонь прекратился. Бой утих, противники вернулись на свои первоначальные позиции.
Когда, через три часа после боя генералу Шафтеру доложили о потерях ему стало плохо с сердцем, почти тысячу убитыми, ранеными и пленными. Потери среди повстанцев его не интересовали. Всё было просто как божий день, они, американцы недооценили силы и возможности этих диего. И начало приходить понимание от генералов до последнего зачуханного солдата, что это война не будет напоминать индейские войны или действия войск против Мексики, Панамы, Никурагуа, Кореи или Гавайев, но не всем и не сразу.
Бывший помощник главы Морского департамента, а ныне командир отряда "Лихих всадников" Теодор Рузвельт, тоже это понял, не так он себе представлял эту войну, был уверен, что будет легче и проще. Именно его отряд, неся потери, организованным огнём сумел остановить атаку испанцев, тем самым спас американцев ещё от большего разгрома.
Потери Линареса составили немного более 200 человек убитыми и ранеными, из-за поломок и повреждений из строя вышли восемь из 12-ти бронзовых орудия, достались трофеи в виде около двух тысяч разных винтовок, патронов к ним, амуниции, форма и обувь с убитых и пленных. На войне так, всё идёт в дело даже с трупов врагов и с тел павших товарищей. В Гавану было отправлено очередное сообщение о победе, вскоре об этом узнала Куба и мир.
И для острова и мира это был шок ! Как испанцы, которые годами не могли толком справиться с мятежниками, нанесли подряд два поражения армии, которая считалась самой сильной в Западном полушарии.