Адмиралу Сервере очень сильно хотелось броситься в погоню за мониторами, и попытаться их повредить или даже утопить. Но, он то знал, что впереди стоят минные банки, выставленные по его же приказу для кораблей янки по всему внешнему рейду, и лезть на них вместо них он, конечно, не мог, хотя конечно у него были карты минных постановок. А мониторы и яхты противника как заговорённые уходили в море по этим самым минам, и было, что им навстречу выдвинулись два эбра и крейсера. Крейсера и "Пелайо" перенесли огонь на уходящие мониторы, были видны пару явных накрытий, но попаданий, увы, зафиксировано было только одно, снаряд ударил в лоб кормовой башни "Террора", 9-ти дюймовый фугас лоб башни в 279 миллиметров брони выдержал, хотя звон в ушах у расчёта стоял ещё долго. Дистанция между противниками увеличивалась, адмирал Сервера отдал приказ задробить стрельбу на флагмане и по эскадре, и испанцы начали поворачивать к проходу. Его отряд сделал поворот "все вдруг" и "Инфанта" стала концевой, и он с правого крыла мостика стал наблюдать за уходящими мониторами. "Почему никто, из янки двигаясь по минным банкам вдоль и поперёк не подорвался на них !? На внешнем рейде поставили 100 мин ! Начиная с десяти кабельтовых от берега и в море на 25 кабельтовых. И никто!!!", - раздраженно думал про себя адмирал Сервера, тут он отвлёкся на вопрос командира своего флагмана и повернулся в его сторону. Через секунд через сорок он услышал крик,--"Янки подорвался на мине !!!" Он вновь бросился на край мостика и, вскинув бинокль, увидел, что у головного монитора появляется крен на правый борт, и он начал терять скорость, и его стало разворачивать вправо, второй монитор стал его обходить слева, расстояние до них было кабельтовых 33-и, а его корабли уже уходили к проходу.
Адмирал Сервера, очень неприлично выругался в адрес американцев, поминая при этом их матерей, самок собак, срамные места и различные позы, и со злости, чуть не швырнул бинокль в море, но адмиральская фуражка была -таки брошена с головы на настил мостика. Он уже немного привык, что удача чаще на его стороне, но теперь повезло янки.
"Пуританину" и впрямь повезло, испанская бывшая русская мина Герца рванула своими тремя пудами пироксилина, на самом краю самой дальней минной банки испанцев. Взрывом ему оторвало правый винт и разрушило днище, на большее её не хватило, корабль развернуло опять в сторону берега, но разделённый на отсеки корпус и усилия команды не пустил воду дальше, а быстро переложенный налево руль не дал ему уйти в циркуляцию. Он лёг в дрейф, до испанского берега было кабельтовых за 30-ть, а их корабли уже уходили к себе. Весь экипаж монитора в 183 человека, от командира до вестового неистово благодарили всевозможные небесные силы, за такую удачу, адмирал Уильям Сэмпсон тоже, потому-что судьбу "Майфлауэра" он видел сам. Вскоре поврежденный монитор взяли на буксир и увели за линию американских кораблей, после его увели на ремонт в Штаты, т.е американцы в этом бою потеряли ещё один корабль, причём по своей боевой ценности он был сопоставим с эскадренным броненосцем.
Эти бои показали обеим сторонам, что надо к действия и противодействия готовиться более тщательно. Американцы поняли, что нахрапом испанцев не взять, они оказались опасным противником, последние убедились, что им не хватает продуманности действий и боевой выучки. В этом адмирал Сервера убедился ещё раз, когда поручил штабу выяснить, почему корабли противника с немалой осадкой, не подрывались у берегов. Ответ его и убил и привёл в ярость одновременно. Оказывается, когда ставили мины, то выставляли их на осадку больших броненосцев и крейсеров !!! Поэтому, то, что "Пуританин" подорвался имея осадку в шесть метров это была всё-таки удача. Но, кто этому виноват ? Кто виноват, что испанские моряки не имеют опыта минных постановок ? Офицеры и матросы? Нет. Они так сделали и делают по сути невозможное, прошли тысячи океанских миль, одерживают вверх над силами превосходящего противника, выставляют практические не имея для этого опыта, десятки мин за несколько дней и ночей. Виноваты люди с большими эполетами и в больших кабинетах и сидящие на ..., но тут адмирал Сервера себя остановил. Он выпил полбокала, хереса Oloroso, через несколько минут успокоился, сел за стол и стал писать распоряжения об усилении боевой подготовке эскадры, прежде всего артиллерийской.
"МЫ ВАМ НЕ ИНДЕЙЦЫ !!!"
Генерал Шафтер не смотря на свою тушу и одышку, очень торопился. Его заставляли спешить телеграммы из Вашингтона о начале наступления на Сантьяго, и действия противника, в ответ он запросил из Штатов подкрепления, особенно артиллерии. По сведениям инсургентов, из Масанильо в Сантьяго вышла целая бригада в три тысячи человек. В Гуантаномо из Сантьяго, к генералу Паренсу был отправлен полуэскадрон, там стояла 2-я бригада дивизии "Сантьяго", которая была в подчинении генерала Линареса, который командовал 4-й корпусом. До Гуантаномо чуть больше 70 км, и вряд ли повстанцы, эта вооруженная старыми винтовками и мачете деревенщина сможет их остановить. Таким образом, может получиться так, что получив эти подкрепления Линерас может даже получить превосходство в силах над ними.
Самих же повстанцев у американцев стало меньше, они понесли большие потери 2 августа в бою у Ла-Гуамасе их генерал Кастилио был там убит, часть их просто сбежала на следующий день, другие не торопились присоединяться к янки. Слухи о том, что испанцы в последнем бою не брали в плен мятежников быстро разлетелись по округе. Теперь повстанцев усилиями местного генерала Calixto Garcia и его командиров опять собирали со всей окрестностей, чтоб усилить ими американские части. С транспортов была сгружена тяжелая артиллерия, восемь осадных орудий в 127 мм (5-ть дюймов) и восемь осадных гаубиц в 142 мм (5,6-ть дюйма), пехоту усилили 91 мм переносными мортирами, они могли бить 3 100 метров и картечницами. Теперь можно было артиллерий сравнять с землёй позиции диего, выбить их оттуда, и после этого начать наступать наконец-то на Сантьяго.
Генерал Линарес тоже готовился, к будущему сражению. В бою у Ла-Гуасимасе он видел как артиллерия эффективна против колон и густых цепей противника, особенно если местность не позволяет активно маневрировать силами пехоты и артиллерии. У села Севильи была именно такая местность, дорога на Сантьяго из Сибонея шла через неё, к западу от Ла-Гуасимаса она вновь проходила между поросшими лесом и кустарниками холмами, к северу и на восток холмы становились ещё выше, тем самым прикрывая его позиции от обходного манёвра. На юг к морю холмы тоже становились только выше, поэтому американцам оставалось опять проходить дефиле, что выйти на ровную местность и получить возможность атаковать позиции испанцев. Вот здесь он и хотел их опять встретить артиллерийским огнём, только теперь в разы более мощным, чем у Ла-Гуасима. Ведь теперь у него было не два стальных казнозарядных орудия, а более чем в десять раз больше.
4 орудия в 9-ть фунтов (107 мм), 8 орудий 4-е фунтов (87 мм), 6-ть мортир 6 дм(152 мм) и восемь митральезы - картечницы в 4,2 лини (10,67 мм), 4 орудия Барановского это была русская часть его артиллерии. К этому добавлялись две 75 мм горные стальные орудия Круппа, отданные по его просьбе флотом с батареи Понта Горда, две 88 мм пушки Круппа, с этой же батареи забрали две 6 дм бронзовые гаубицы Мата, два полевых в 9 см бронзовых орудия Круппа, с батареи Эстрелла два 90 мм орудия Пласенсия. Флот согласился так же отдать два 37 мм орудия Гочкиса и 25,4 мм картечницу Нордефельда, но с условием, что эти орудия пойдут на усиление батальона морской пехоты, генерал Линарес, естественно согласился. Пушки Круппа, Пласенсия, гаубицы и другие орудия в силу того, что береговые батареи были резко усилены современной артиллерией и кораблями, особой роли теперь в защите прохода не играли, бесполезно стояли на позициях, а для армии эти 11-ть орудий были как манная небесная.