Шаги неизвестных людей все отчетливей и ближе. Ноги напряжены, готовые подбросить тело, рука крепче сжимает нож... Он готов но всему. И вот с трех сторон на полянку выходят вооруженные люди.
– Руки вверх!
Григорий спокойно смотрит на них, и продолжая жевать, неторопливо поднимает руки до уровня плеча. Так же невозмутимо переводит взгляд с одного человека на другого. Три бандита держат его на прицеле.
– Бросай оружие!
Усмехаясь, он швыряет им под ноги финский нож и английскую гранату -"лимонку".
– Это нее?
– Все...
– Куда идешь?
– К Иванову.
– Зачем?
– Это я ему скажу... Ведите! – уже почти приказывает он, завязывая мешок и поднимаясь с земли.
Банднты переглядываются между собой. Один из них подходит сзади, выворачивает Григорию руки и крепко скручивает их за спиной. Затем ему завязывают глаза и так ведут в глубь леса.
Он считает шаги и повороты. Бандиты нарочно путают след. Судя по всему, прошли они немного. Через полчаса с глаз Григория снимают повязку.
Небольшая поляна в лесной чащобе. Землянка и несколько палаток. Чадящие костры. В сыром лесу дым застревает где-то у вершин, расплываясь облаком над землей и смешиваясь с туманом. Из землянки появился человек в кожаной тужурке с погонами, в офицерской фуражке. Григорий узнал Даниила Иванова. Именно таким описывали его жители разграбленного городка. Некоторое время Иванов молча рассматривал Сыроежкина, постукивая прутиком по голенищу сапога.
– Кто такой?
Григорий пошевелил связанными руками.
– Скажите, чтобы развязали... Или опасаетесь? – презрительно бросил он.
На бандитов, профессиональных убийц, всегда отрезвляюще действует поведение людей, не проявляющих панического страха перед ними.
Спокойный тон неизвестного озадачил Иванова.
– Развязать!
Приказание было тут же выполнено.
– Кто вы такой? – повторил о и свой вопрос, почему-то переходя на "вы".
– Кто, кто... Бежал из тюрьмы в Орше и вот шел к вам. Принимайте...
– За что был осужден?
– А как, по-вашему, за что десять лет дают? – пробурчал Григорий, растирая затекшие руки. – Это длинный разговор. Так как, принимаете к себе аль нет.
Иванов с любопытством смотрел на пришельца.
– Чекист? Ну, признавайся... живо! – Иванов положил руку на колодку маузера.
Григорий молчал, спокойно разглядывая атамана.
– Чего молчишь? – снова переходя на "ты", свирепо спросил Иванов. Бандиты зашумели.
– Оружие есть?
Григории полез за пазуху и из-под левой руки достал пистолет "вальтер".
– Возьмите...
– Почему сразу не сдал, когда тебя задержали?
– Кто же сразу сдает...
Иванов впервые встретил такого человека. Он, конечно, вызывал опасения, неясные сомнения, желание проверить. Уж очень необычно он вел себя. Впрочем, решил Иванов, сейчас мы его проверим, и скомандовал:
– Кругом! Шагом марш!...
Как только Григорий повернулся, атаман выстрелил из пистолета почти над самым его ухом.
Но тот даже не остановился, не повернулся и продолжал не спеша шагать.
– Стой! Подойди ко мне! Говори, зачем пришел?
– А куда же мне идти?! Десять лет сидеть в каталажке кому охота.
– Сбежал, что ли?
– Сами же не выпустят... Ну, чего боитесь? Я ведь в ваших руках. Оставляйте, а то пойду на ту сторону.
– Так тебя там и приняли, – насмешливо и уже не так злобно проговорил Иванов.
– Примут, – уверенно ответил Григорий.
– Ну так как, оставим его у себя? – обращаясь к окружавшим его бандитам, спросил Иванов.
Спокойный тон новенького, его невозмутимость и непосредственность произвели впечатление на бандитов.
– Оставим! – послышались голоса из толпы,
– Ну оставайся, – сказал наконец Иванов, криво усмехаясь и многозначительно поглядывая на Григория.
– На, бери, – он протянул ему "вальтер".
– У меня еще забрали нож и гранату. Пусть вернут, – недовольно буркнул Григорий.
Оставляя его в банде, Иванов в тот же день дал указание двум своим людям не спускать с Григория глаз, следить за каждым его шагом и докладывать ему о всех разговорах.
Потекли дни и дни – в кочевках с одной тайной лесной базы на другую. Григорий заметил, что к Иванову приходили какие-то люди, он уединялся с ними и что-то записывал. Это была агентура бандитов, доставлявшая разведывательные сведения, которые потом Иванов передавал польской разведке.
В лице новенького Иванов видел человека, заслуживающего того, чтобы с ним советоваться, быть может, офицера.