Только Василий и Григорий действовали вместе. Под вечер, устав от беспрерывной ходьбы, они забрели отдохнуть и подкрепиться в чайною у Рижского вокзала, битком набитую ломовыми извозчиками. Улучив момент, когда Василии отлучился по нужде, Григорий всыпав ему в стакан чая снотворного. Бандит выпил и, положив голову на стол, заснул.
Григорий осторожно, без шума, поднялся с места и поймав за рукав пробегавшего полового, спросил:
– Телефон у вас есть?
– За конторкой...
Убедившись, что Василии крепко спит, он направился к телефону. Центральная станция долго не отвечала.
Наконец в трубке послышался голос телефонистки. Григорий назвал номер и вслед за этим услышал "соединяю".
Пузицкий был на месте и тотчас же ответил.
– Это я, Григории. Прибыл с грузом...
– Ты можешь говорить свободно?
– Нежелательно...
– Хорошо. Отвечай только "да" или "нет". Вас больше трех?
– Да.
– Четверо?
– Нет.
– Пятеро?
– Да.
– Где находитесь?
– Чайная у Рижского.
– Ясно... Сможешь задержаться там хотя бы на час?
– Попробую.
– Вас поведут. Завтра часам к девяти утра приводи всех на Пушечную. Там и будем брать... Всех сразу. Понял?
– Вполне.
С этого вечера Григорий был уже не один – боевая группа чекистов страховала его.
Утром следующего дня, в семь часов, Григорий назначил бандитам сбор в пивной в Зарядье, находившейся в грязном, запущенном доме в одном из мрачных закоулков этого старинного района Москвы. Когда все собрались, он приказал к девяти часам перейти всем в другую пивную, на Пушечной улице, напротив гостиницы "Савой". По изложенному им плану, с которым согласился Василий, они должны были вести наблюдение за главным подъездом ВЧК на Лубянке, чтобы установить время приезда и отъезда Дзержинского и Менжинского.
К девяти часам все были в сборе и сидели в разных углах пивной на Пушечной. Григорий с Василием заняли столик у прохода в мойку. Убедившись, что все собрались, Григорий как бы нечаянно сбросил локтем на пол свою кепку. Сидевший за соседним столиком подвыпивший человек поднялся, бросил на тарелку скомканную кредитку и, пошатываясь, направился к выходу.
Через несколько минут группа вооруженных чекистов в черных кожаных тужурках спустилась с улицы в пивную.
– Всем оставаться на местах. Проверка документов! – проговорил один из вошедших, вынимая наган из кобуры.
Григории схватил Василия за руку и потащил за собой в мойку:
– Уйдем через черный ход, – шепнул он бандиту.
Там, в узком коридоре, их уже ждали и быстро обоим скрутили руки. Когда их выводили во двор, в пивной послышались выстрелы и крики, впрочем, быстро смолкшие.
Согласно разработанному плану Сыроежкин был для виду арестован вместе с Василием и сидел с ним в одной камере во внутренней тюрьме ВЧК. Там ему удалось повлиять на помощника Даниила Иванова, страшно подавленного всем случившимся и уверенного в неизбежности расстрела. Григорий убедил Василия, что единственное средство сохранить жизнь – покончить с бандитизмом и оказать помощь советским органам в ликвидации банды Иванова. Только так открывался для Василия путь к спокойной, трудовой жизни, к семье. Василий ухватился за это предложение.
В лес они вернулись вдвоем. Вряд ли Григорий не испытывал сомнений и опасений, совершая этот сверх меры рискованный шаг. Не мог он до конца доверять такому человеку, как Василий, но он был тонким психологом, и обмануть его было трудно. Наверное, мысли о предательстве блуждали в голове бандита, когда они возвращались в лес, но в одном он был твердо уверен: Сыроежкин всегда начеку и в случае малейшей опасности первую пулю выпустит в него. Итак, единственным выходом было покончить с Ивановым, а не с Сыроежкиным.
Григорий убедительно, со всеми подробностями и деталями рассказал Иванову о проделанной ими подготовительной работе в Москве и о том, что оставленные там трое бандитов якобы имеют надежные места укрытий и держат под неослабным наблюдением ВЧК и его руководителей.
Через некоторое время Иванов сам отправился в Москву. На этом кончилась эпопея и его банды.
В НАЧАЛЕ 30-Х годов...
Советская власть крепла, и почва все больше уходила из-под ног ее врагов, менялись методы борьбы с остатками контрреволюции в нашей стране.
Все мы, кому довелось пройти с Григорием Сыроежкиным хотя бы один из этапов славного и трудного чекистского пути, навсегда сохранили память о нем, теплые чувства и благодарность в сердце.