Карлос был удивлён ограниченностью и глупостью отца Фомы, но долго задерживаться на этой мысли не стал. Он взял свой Новый Завет, чтобы в тени пробковых деревьев ещё немного почитать. Уже спускался вечер, а он всё ещё сидел на склоне холма, наблюдая, как сгущаются сумерки, как день покорно уступает место ночи. Разноречивые мысли оживали в его душе, картины из недавнего прошлого опять, как раньше, пытались овладеть его сердцем. Казалось бы, совершенно случайная мысль напомнила ему пряный аромат цветущих апельсиновых рощ… Этот аромат наполнял воздух, и лепестки этих цветов лежали на тропинках пышного сада Алькасара в Севилье, когда он последний раз гулял там с донной Беатрис… Ему на миг стало больно, но теперь он уже был в состоянии справиться с болью. Только что прочитанные слова владели его мыслями: «Приходящий ко Мне не будет алкать и жаждать». Он верил, что Христос может утолить его душевный голод: «имея Его, я владею всем… Я нашёл своё Эльдорадо!»
— Отец, мой родной, незнакомый отец, я нашёл, не в этом значении, в котором вероятно ты его искал, а я так мечтал найти. Я нашёл истинную страну счастья, подлинное сокровище, нетленное наследие, чистое, неувядаемое, которое сохранится для меня на небесах!
Глава X. Долорес
Один из великих поэтов сравнивает душу человека со странником, который с посохом в руке проходит по земле, идёт без отдыха, стремясь достичь недостижимого и устало вздыхает: «О, почему будущее никогда не становится настоящим». Христианский же комментатор добавляет: «С Христом будущее уже стало настоящим. Кто нашёл Христа, тот уже у цели, ибо Он усмиряет наш страх и осуществляет все наши устремления». Кто познал Его, тот постиг основу всего.
Если мы пройдём по всем эпохам, то можем от ушедших услышать множество свидетельств о том, что же находили в Нём сердца людей, но всё равно от каждого свидетельства человека возвращались бы к Его словам, которые лучше всего выражают истину: «Я есмь хлеб жизни», «Я успокою вас», «во Мне вы будете иметь мир».
Вместе с миром, данным Христом, к Карлосу пришло и глубокое понимание истины. Он теперь очень хорошо понимал всё, о чём говорилось в Новом Завете. Из частично неясного, стёртого и запятнанного эскиза он стал светом, озарившим душу до самых глубин, и каждое слово в нём засияло как яркая звезда.
Карлос часто читал из своей книги Долорес, хотя и не разубеждал её во мнении, что книга написана на латыни, а он делает для неё импровизированный перевод. Она слушала его внимательно, но лицо её становилось всё печальней. Никогда она не осмеливалась сделать хоть какое-то замечание, но когда Карлос заканчивал, она благодарила его в своей обычной уважительной манере.
Однако эти чтения были для Долорес большим затруднением. Она испытывала чувства, похожие на те, что чувствует человек, когда в омертвевшую от мороза руку возвращается жизнь. Эти чувства будили в ней давно уснувшие мысли, которые она считала мёртвыми. С другой стороны, ей льстило снисхождение молодого господина, который для неё читал. Она за всю свою жизнь раздала очень много любви, очень мало или совсем ничего не требуя взамен. Она с радостью отдала бы жизнь за дона Хуана или дона Карлоса, но ей и в голову не могло прийти, что она, старая прислуга, для них дороже, чем дубовый стол или резное кресло. Сеньор дон Карлос помнил о ней и старался делать ей приятное. Такой радости Долорес уже давно не испытывала. Чья чаша до краёв наполнена любовью к людям, так, что не одна драгоценная капля падает на дорогу — тот и представить себе не может, какими прекрасными кажутся оставшиеся на дне капли для того, кому остаются только они. По понятиям Долорес, Карлос был уже наполовину священник, поэтому всё, что он делал и что говорил, имело для неё большой вес и даже приобретало оттенок святости.
Однажды, вечером, при свете серебряной лампы он читал ей во внутренних покоях замка. Он закончил чтение истории о Лазаре и сделал какое-то замечание о благодарной любви Марии и её жертвенном даре. Долорес отозвалась с неожиданной энергичностью:
— Ничего удивительного, каждый бы сделал это тому, кто вернул из гроба дорогого покойника.
— Он больше этого сделал для каждого из нас, — сказал Карлос.
Но Долорес опять ушла в себя, подобно тому, как улитка возвращается в свою раковину.