Карлос с готовностью принял приглашение, и таким образом присоединился к числу «призванных, избранных и верных», к мужчинам и женщинам, из которых, как он думал, каждый питает те же надежды и испытывает ту же радость, что и он сам.
Группа эта была вовсе не малочисленна и состояла отнюдь не из нищих и презренных мира сего. Если прекрасная южная страна, так богатая всем, что только может измыслить фантазия, к собственной гибели отвергала истину Божию, то, тем не менее, она приносила на Его алтарь многие из лучших своих цветов. Многие из тех, что собирались во внутренних покоях донны Изабеллы, были из числа «великих мира сего», и немало было среди них благородных и благочестивых женщин. Эти люди были образованны, талантливы, с утончёнными манерами, немало их было из сословия высокородных испанских грандов[22].
Одним из первых Карлос заметил миловидное задумчивое лицо юной донны Марии де Боргезе, учёность, ум и таланты которой не раз восхвалялись в университетских кругах. Теперь донна Мария внушала ему совершенно новый особый интерес. Были здесь двое из знатнейшего сословия, дон Доминго де Гусман, сын герцога Медина- Седонии, и дон Хуан Понсе де Леон, сын герцога Байлена. Карлос много слышал о его обширной благотворительной деятельности. Из-за безграничной щедрости его имения потерпели значительный урон. Но при том, что Понсе де Леон так ревностно старался облегчить страдания других, над его собственной душой витала печаль. Ночью он часто выходил на каменную террасу собора святого Себастьяна, которая носила жуткое название «лестница Сожжения», долго ходил по ней от одного конца к другому, и в душе его смертные тени, самые черные тени страшнейшей смерти боролись со светом бессмертия.
Разделяло ли благочестивое общество эти ужасы, проводя тихие полночные часы за ревностной молитвой? Иные, без сомнения, да. Но у большинства повседневные занятия, обстоятельства жизни и неистребимая надежда из тончайших нитей свивали достаточно густую вуаль, чтобы, если не скрыть от взора всей опасности их положения, то хотя бы воспринимать его в менее мрачном свете. Протестанты в Севилье умели жить рядом со всеми, выполнять свои обычные обязанности без того, чтобы быть разоблачёнными, они вели привычный, размеренный образ жизни, хотя на их пути всегда лежала устрашающая тень старой цитадели, в которой святая инквизиция содержала двор.
Пока ещё она не показывала своего истинного лица. Возглавлявший деятельность ордена, его преосвященство епископ Севильи Фернандо де Вальдес был старик семидесяти четырёх лет. Он был безжалостным, когда его раздражали, но и не слишком предприимчивым. Основной его заботой было — собрать как можно больше золота с многочисленных приходов епископства Севильи. Костры пока разжигались только для евреев и мавров. Только один протестант в Испании перенёс мученическую смерть, но его казнь состоялась не в Севилье, а в Вальядолиде. В Севилье тоже были преследования лютеран, но из них известны только двое: Доктор Родриго де Валеро и Хуан Гиль, обычно именуемый доктор Эгидиус. Родриго де Валеро был пожизненно заключён в монастырь, а доктор Эгидиус, не выдержав пыток, отрёкся от своих убеждений.
В последующие годы святая инквизиция, казалось, была погружена в дремоту. Жертвы, которые отказывались принимать в пищу свинину, или праздновали вместо воскресенья субботу, по понятным причинам становились всё более редкими, и чудовище с железными зубами и стальными когтями пока ещё не бросалось на более благородную добычу.
Дремало ли чудовище в своём логове, сытое человеческой кровью, или оно только притворялось дремлющим, чтобы верней захватить потерявшие бдительность жертвы? Так поступают дикие звери, совершая смертоносный прыжок на ничего не подозревающую добычу. Никто не может сказать наверняка, какое из двух предположений верно, но как бы то ни было, не подлежит сомнению, что Спаситель использовал короткое время передышки, которое было дано Его Церкви. Дано для того, чтобы отшлифовать не одну драгоценную жемчужину, которая потом на все века займёт место в сияющем венце Его вечной славы.
Глава XIV. Монахи из Сан-Исидро
Молясь, я чувствую уже восторгов вечных свет.
Кто здесь страдает за Христа, в том сердце Он живёт.
Усталая душа моя, принявши бой со злом,
С небес Христом укреплена, Он ей дарует свет.