— Десять тысяч дукатов? — воскликнул Карлос, недоверчиво и непонимающе смотревший на дядю большими синими глазами.
— Да, мой мальчик, но я назвал тебе сумму наименьшую. Его преподобие епископ в Севилье имеет ежегодно шестьдесят тысяч и более.
— Десять тысяч дукатов! — восторженным шепотом повторил Карлос. — На такие деньги можно было бы купить корабль!
— Да, — сказал дон Мануэль, приятно пораженный, как он думал, признаками ранней практичности Карлоса, — превосходная мысль, сын мой. Хороший корабль, снаряженный в Вест-Индию и хорошо нагруженный, вернёт тебе твои дукаты с хорошей прибылью, ибо пока ты спишь, корабль плывёт. Не зря говорит пословица — ленивый пусть покупает корабль или возьмёт себе жену. Я вижу, ты весьма разумный молодой человек, так что ты думаешь о церкви?
Карлос был ещё слишком мал, чтобы ответить иначе как:
— Если Вам так нравится, дорогой дядюшка, то я согласен.
Вот так, с большой долей снисхождения к способностям и наклонностям Хуана и Карлоса была решена их судьба. Когда братья остались одни, Хуан сказал:
— Наверное Долорес молилась о нас, Карлос, место в армии — это именно то что подходит мне. Я совершу великий подвиг, как Альфонсо Вивес, который взял в плен герцога Савойского. Я добьюсь признания и славы, вернусь, и буду просить у дядюшки руки его подопечной, донны Беатрис.
— Ах, а если я стану церковником, то никогда не смогу жениться, — печально вздохнул Карлос, неосознанно чувствуя, что его брат будет иметь что-то прекрасное, навсегда недоступное ему.
— Разумеется, нет, но от этого ты ничего не потеряешь.
— Конечно, — доверчиво согласился двенадцатилетний мальчик, — ведь у меня всегда будешь ты. Хуан, а те большие деньги, о которых говорил дядя, я буду тратить экономно, чтобы скопить на покупку нашего корабля!
— Я тоже буду копить деньги, и мы поплывём в Вест- Индию вместе. Я буду капитаном, а ты — судовым священником.
— Но я сомневаюсь, правда ли, что священники могут так быстро разбогатеть? Священник в деревне очень беден, потому что Диего сказал, что он взял у старого Педро плащ, потому что тот не мог достать денег на похороны своей жены.
— Тем хуже для него, что он так скуп. Карлос, у тебя и у меня, у нас у каждого есть по полдуката, давай выкупим его.
— Давай! Здорово будет при этом увидеть, какие старик сделает глаза!
— Священник, конечно, скорее скуп, чем беден, — сказал Хуан, — но беден или нет, никому не придёт в голову подумать, что таким нищим церковником будешь ты. Это всё заурядные бездарности, которые в деревне играют роль священников. Дядя говорит, что тебе в удел достанется что-то более высокое и утончённое, наверное он знает, потому что своё гнёздышко он мягко пухом устелил.
— Хуан, почему он богат, а мы бедны? Откуда у него все деньги?
— Это лучше нас только святые знают. Он находится на службе у правительства, мне кажется, он что-то там покупает и продает.
— Разумеется, он не из тех, кто разливает масло и при этом не запачкает пальцев. Отец, наверное, был совсем другим!
— Да, — подтвердил Хуан, — он завоевал своё богатство собственным доблестным мечом… Если бы он был с нами…
— Да, хотя бы только увидеть его, правда?
Так дети мечтали о будущем, которое не имело ничего общего с их грёзами. Всё было неопределённо и неясно. Казалось вероятным только то, что этот добросердечный мальчик, никогда за жизнь свою никого намеренно не обидевший, готовый своей последней монетой поделиться с нищим, в конце концов, будет обращён в одного из озверевших солдат, которые истребляли целые племена мирных индейцев, или дотла сжигали фламандские города с жестокостью, которую не может постичь человеческая душа и от которой до сих пор становится страшно. Но ещё страшней было то, что это невинное прелестное дитя, стоявшее рядом с ним, попадёт под влияние такой системы воспитания, которая убьёт в нём всякое чувство правды, развратит все его нравственные наклонности, сделает недоступным для него всякое естественное и здравое наслаждение жизнью, в замен которого ему будет предоставлен лёгкий доступ ко всему унизительному и порочному. Эта система в сильной натуре разовьёт властолюбие, а в слабой — любовь к деньгам. Но и в той и в другой воспитает лживость, лукавство, лицемерие и жестокость.