«Понять не могу, зачем тебе понадобилось подарить мне сестру! Было бы немного лучше иметь брата, но на самом деле я хочу быть единственным ребенком у тебя с папой и ни с кем не делиться!»
Леди Алчестер мягко, но твердо объяснила дочери, что она – эгоистка и что на самом деле ей было бы одиноко оставаться единственным ребенком.
Гермиона выслушала мать с отсутствующим выражением лица, явно говорившим, что она ей не поверила. Она хотела быть единственным ребенком и таким образом избежать всякого соперничества в семье.
– Почему бы не посмотреть правде в глаза, – сказала Вильда после похорон отца, где Гермиону представлял только большой дорогой венок, – я больше никогда не увижу сестру.
Равнодушие Гермионы не то чтобы ее обижало. Скорее это было ощущение, что ее лишили чего-то драгоценного, чем наслаждались другие семьи, где все были близки друг с другом, и чего ей не дано было испытать.
Но она привыкла быть одна, за исключением пожилых соседей, которые всегда тепло ее приветствовали, когда она их посещала.
Вильда довольствовалась прогулками на лошадях и наполнявшими библиотеку книгами, которые они с отцом с таким удовольствием читали вместе.
Сейчас, по дороге домой, девушке казалось, будто всходы пшеницы, розовато-лиловые гроздья сердечника, золотистые лютики разговаривали с ней в солнечном свете.
Они были частью ее жизни, частью ее сознания и казались такими же естественными, как дыхание.
Она чувствовала иногда, при виде первых весенних почек на кустах и живой изгороди, что земля пробуждается после зимы, и это оживляло ее саму.
Ей казалось, что она растет, как они, с приближением пышной красоты лета. Появлялось ощущение, что и она возрождается после бесплодной зимы.
Так как Скайларк понимал, что возвращается в свою удобную конюшню, он пустился галопом и замедлил ход, только приблизившись к булыжникам конного двора.
Когда Вильда подъехала, старый грум, тоже прослуживший в усадьбе много лет, подошел взять у нее поводья.
– Хорошо покатались, мисс Вильда? – спросил он.
– Чудесно, спасибо, Эбби, – ответила она. – Скайларк летел по долине, как ветер.
– Он умеет скакать, когда захочет.
Слуга повел Скайларка в конюшню и только уже у двери обернулся:
– Кое-кто в доме хочет вас видеть, мисс Вильда. Экипаж недавно прибыл.
– Кто бы это мог быть? – удивилась Вильда, но если Эбби и знал ответ, он ничего не сказал и исчез в стойле.
Вильда прошла под аркой, ведущей к переднему фасаду дома.
Подойдя ближе, она увидела элегантный дорожный экипаж, запряженный четверкой породистых лошадей, а на козлах кучера в ливрее и цилиндре с кокардой.
Лакей в такой же ливрее стоял у дверцы экипажа, и Вильда ускорила шаг, недоумевая, кто бы мог ее посетить. Она не знала никого, у кого был такой шикарный выезд. У парадной двери ее приветствовали двое слуг. Ей ужасно хотелось спросить у них, кто их хозяин или хозяйка.
Но она решила, что было бы ошибкой сделать что-либо подобное, и вошла в открытую дверь, испытывая некоторую озабоченность, потому что волосы у нее были в беспорядке после скачки на Скайларке.
Поскольку сегодня она никого не ожидала, на ней была старая амазонка, не только потрепанная, но и слишком тесная в груди.
Однако она ничего не могла поделать, не заставлять же посетителя дожидаться еще дольше. Поэтому, пригладив локоны, она вошла в холл и распахнула дверь в гостиную.
Это была очень красивая удлиненная комната с окнами, выходившими в розарий.
Когда Вильда вошла, взгляд ее сразу же упал на женщину, которая любовалась своим отражением в зеркале, висевшем над камином.
Вильда не видела лица посетительницы, ее взгляду было доступно лишь элегантное голубое атласное платье и шляпа, украшенная страусовыми перьями такого же цвета.
Когда Вильда закрыла за собой дверь, женщина обернулась, и Вильда ахнула от изумления.
– Гермиона! Ты ли это?
Вильда подумала, что ее голос прозвучал слишком громко. После небольшой паузы сестра ответила:
– Здравствуй, Вильда! Я могла бы догадаться, что ты на верховой прогулке.
– Почему ты не сообщила мне, что приезжаешь? – спросила Вильда. – И почему ты здесь?
– У меня есть веская причина для встречи с тобой, – отвечала Гермиона. – Должна сказать, что ты мало изменилась с нашей последней встречи.
– Что было очень давно!
– Да я знаю, знаю, – быстро сказала Гермиона. – Но не будем начинать с обвинений в невнимании, или как там ты это называешь.
Последовала еще одна небольшая пауза, после чего Вильда заговорила: