Испанские и португальские поэты - жертвы инквизиции

В сонете Антонио Жозэ да Сильва, португальского маррана, удушенного и сожженного инквизицией в Лиссабоне в 1739 году, этот феникс выступает опять:

Итак, я мертв и жив, живой мертвец.
Из пепла Фениксом встаю живой.
Сгораю мотыльком в огне, мертвец.

Сведующие в греческой мифологии, библии и каббале, авторы «Славословий» раньше всего преданно следуют традициям испанской поэзии. Они противопоставляют жизнь, пребывающую в смерти, — смерти, живущей в жизни.

Единение жизни и смерти обнаруживается и в стихах Самуэля де Красто, посвященных памяти Альмейда Берналя.

Одно из его четверостиший служит вступлением к длинному стихотворению Ионы Абарбанеля[78], в котором каждое десятистишие заканчивается одной из четырех строк Красто. Абарбанель начинает следующими стихами:

Простертый в черной темнице,
В этом аду для живых.

Поэты-марраны выработали особую метафорическую и мелодраматическую терминологию для всех элементов этой трагедии. Инквизитор упоминается под именем Плутонова служителя, католики прозваны идолопоклонниками, испанцы — идумеями, испанский фанатизм — идумейским бредом и жестокой гордыней Немврода. Как известно, протестанты называли Рим Вавилоном и давали католикам названия в том же роде.

Хотя Баррьос не принимал участия в сборнике этих «Славословий», он сочинил множество других панегириков. Один сонет он посвятил «Доблестной твердости Томаса Требиньо де Собремонте[79](alias Исхака Израэля), родом из Руисеко, после четырнадцатилетнего тюремного заключения претерпевшего огненную смерть в городе Мексико», другой сонет — казни Диэго де Асенсьон[80], заживо сожженного в Лиссабоне. Кроме того, Баррьос сложил панегирики в честь Авраама Атиаса, Иакова Родригеса Касареса и Ракэли Нуньес Фернандес, заживо сожженных в Кордове в 1655 г. (Ракэли он посвятил два длинных стихотворения). В своих стихах он упоминает в числе казненных еще Тамару Баррокас, заживо сожженную в Лиссабоне, Исхака де Кастро Тартаса, заживо сожженного в Лиссабоне в 1647 г., двух Берналей и других.

Этому потоку религиозных стихотворений мы противопоставляем прекрасный стих Альфреда де Виньи[81]:

Вздыхать, стонать, молить —
равно есть малодушье![82]

Приходится пожалеть, что в эпоху религиозных войн, когда под пытками погибали гугеноты и мориски, — авторы «Славословий», культурные и одаренные люди вынуждены были противопоставить фанатизму инквизиторов другой фанатизм, чуждый нашему времени.

Но остается фактом: в своем сопротивлении полицейской церкви некоторые марраны имели силу отказаться от жизни.

XVI

Конечно, надо «свернуть шею красноречию»[83] этих писателей. К счастью, в некоторых стихах есть и нечто другое: это подлинная тюрьма. Порожденные инквизицией, некоторые образцы этой поэзии звучат сильно (замки и засовы лязгают в октавах Авраама Кастаньо и И. Аба[84]).

За несколько десятков лет до появления «Славословий» другой враг инквизиции произнес огненные слова. Гугенот Агриппа д’Обинье сложил свои «Трагические поэмы». Казни протестантов во Франции и в Англии, в подробностях описанные Агриппой, не отличаются от казней марранов.

Наказания и муки ада, которыми поэт грозит инквизиторам, задуманы в дантовском вкусе.

Ты, Белломонт, воздвиг свой ад, жаровни жег.
Твоя игра — процесс, и твой дворец — острог.
Застенок — кабинет, веселия — геенны.
Во мраке погребов, где извивался пленный,
Любуясь пыткой, ты пред жертвой ел и пил.
Из этой камеры ты шагу не ступил.
День поздно рассветал, ночь рано приходила,
Казалось палачу. Кончина утолила
Его желание медлительно пытать.
Суровая, она является как тать.
И огнь к его ступне подходит в наказанье.
Бесчувственный к слезам, сам чувствует страданье.
Он молит об одном: чтоб огнь, жестокий змей.
От ног до сердца путь закончил поскорей.
Сей путь медлительней работы трибунала.
И огненная смерть все члены покарала.
Убийств желавший, сам неспешно умерщвлен,
Сожжений жаждавший, сам медленно сожжен.

78

 Иона Абарбанель (по-испански Хона Абарбанель) — сын врача Иосифа Абарбанеля и потомок ученого Исаака Абарбанеля, не по прямой линии. Его жизнь нам неизвестна. Он посвятил сожженным Берналям множество стихотворений в сборнике «Славословий».Написал элегию на смерть Исхака де Кастро Тартаса. Перевел на испанский язык Псалмы Давида.

79

 Томас Требинъо де Собремонте — см. прим., стр. 181. Мексиканская инквизиция: Леонора Мартинес — см. выдержки из сообщения об аутодафе в г. Мексико (стр. 153).

80

 Диэго де ла Асенсъон (наст, имя — Дон Лопе де Вега-и-Аларкон) — дворянин и потомок «старых христиан», монах, известный под именем Диэго де ла Асенсьон, отрекся от католичества и перешел в иудейство, приняв имя Иегуда Крейенте. Как Баррьос, так и поэт Давид Есурун, посвятивший Диэго португальский сонет, сравнивают его, конечно, с фениксом. Его смерти посвятил стихи и Антонио Энрикес Гомес. Жизнь других упоминаемых здесь марранов нам неизвестна.

81

 Де Виньи, Альфред, граф (1797—1863) — французский поэт, прозаик и драматург эпохи романтизма; для его творчества характерно чувство горечи и безнадежности.

82

См. его же стихи:

Принять отсутствие и отвечать молчаньем На вечное молчанье божества.

(Перевод В. Брюсова)

83

 .надо «свернуть шею красноречию»... — «Схвати красноречие и сверни ему шею», из стихотворения «L' art poétique» Верлена.

84

 Авраам Кастаньо и И. Аб. — Их жизнь нам неизвестна. По-видимому, они жили в Амстердаме. У первого — португальская фамилия. Фамилия второго обозначает месяц аб (по древнееврейскому летосчислению), в котором был разрушен соломонов храм. Есть ли это псевдоним или сокращение фамилии Абоаб?