Пытка колесованием
Серран и Сильва — оба любили смешное. Сильва следовал традициям Плавта, Мольера, Жиля Висенте[97]и отличался вкусом к музыкальному зрелищу, в котором речитатив сменяется пением, жест — танцем.
Возможно, что в своих комедиях Антонио Жозэ да Сильва хотел, между прочим, высмеять изощренных и манерных поэтов. Не с этой ли целью он сложил сонет, названный в нашем переводе «Живой мертвец», — объяснение в любви, начинающееся словами:
Ироническая или нет, построенная от начала до конца на чередовании слов «живой» и «мертвец», эта серенада восходит к испанским и португальским первоисточникам.
В XVIII веке, когда Антонио Жозэ да Сильва забавлял своих современников, инквизиция все еще действовала.
В договорах между Англией и Испанией имелся особый пункт, по которому британские подданные не католического вероисповедания не должны подвергаться преследованиям со стороны инквизиции. Тем не менее инквизиция совершала вооруженные нападения на иностранные корабли, захватывала грузы, арестовывала, заключала в тюрьму и приговаривала к различным наказаниям — «неверных». Чтобы захватить ценный груз, священному трибуналу достаточно было обвинить какого-нибудь иностранного моряка в том, что он «иудействовал». Происходил общественный скандал, по терминологии инквизиции. Сколько бы иностранные правительства и посольства ни требовали освобождения подданных своей страны, арестованные погибали в тюрьмах.
Таким образом, в стремлении наложить лапу на иностранные товары, инквизиция вела себя по-пиратски. Обвиняя кого-нибудь в ереси, она не теряла случая обогатиться за его счет.
В этот же век в Испании некий француз по имени Фогаз однажды в разговоре упомянул: «Мы достаточно проходим сквозь чистилище в этом мире. Мы не должны страдать еще в другом».
Это слова Лукреция[98]:
За подобные «еретические» слова Фогаза заключили в тюрьму Мадридской инквизиции.
Жюль Сюпервьель[99]
Мало-помалу костры исчезали, но в так называемое новое время инквизиция все еще пользовалась пытками при допросах обвиняемых.
Официально и окончательно инквизиция была отменена в Испании только около 1834 года. Но папской властью формально она не отменена и посейчас.
В наши дни, после падения Испанской монархии, архивы монастырей смогли бы открыть хранимые в течение веков тайны. Следовало бы ознакомиться с документами, часть которых, может быть, относится к «еретическим» писателям.
Кроме Луиса де Леона, эти поэты неизвестны даже у себя на родине.
При жизни некоторых из них вздергивали и подвешивали на дыбу. После смерти их стихи все еще висят в пустоте.
Вот уж поистине «проклятые поэты»![100]
Инквизиция хотела принудить их молчать. Но сквозь стены тюрем, из глуши изгнаний, из гробов — их голос доходит до нашего века. Их стихи вырваны из забвения. Новые Лазари, эти люди вызваны к жизни.
Валентин Парнах
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ЭТОЙ КНИГИ
В царской России, в частности в годы империалистической войны, положение евреев заставляло вспоминать времена испанской инквизиции.
Аутодафе. Приготовление к сожжению на костре
Уже тогда я стал искать следы испанских и португальских поэтов, преследуемых инквизицией. Впервые я пробовал найти их в Париже, где долго жил. В библиотеке Сорбонны, в редкостном собрании старинных испанских стихов, я нашел трехстишие неизвестного автора XIV или XV века. Это была глухая жалоба или мрачное признание: «Мое сердце черно, как колонны Соломонова храма». Я не записал этих строк, но, запомнив их, через двенадцать лет перевел их в стихах на французский язык.
Есть отрывки стихов, как бы вырезанные гвоздем на стене тюремной камеры. Подобно этому трехстишию какая-нибудь испанская сагсеlега[101], тюремная песня неизвестного автора, могла бы служить эпиграфом к собранию повествований о жизни и гибели узников инквизиции.
Одним из первых текстов, найденных мною в Париже, были отрывки из редкостной в наше время книги Давида Абенатара Мэло, помещенные в исторических, социологических и литературных исследованиях об евреях Испании испанского историка Амадора де лос Риоса. Меня поразили только стихи, повествующие о перенесенных Абенатаром пытках. В 1920 году я перевел одно из приводимых мною стихотворений Мало. На новые поиски я отправился в Испанию.
97
Жиль Висенте (1469—1536) — испано-португальский драматург, автор многих комедий, из которых некоторые целиком или отчасти написаны по-испански. Основоположник португальского театра. Его пьесы были сильно урезаны инквизицией.
98
Тит Лукреций Кар — латинский поэт I века до н. э., автор поэмы «О природе вещей» («De rerum natura»); по преданию, покончил самоубийством. Переведенный нами стих звучит по-латыни:
99
Жюль Сюпервьелль — современный французский поэт и прозаик, автор книг стихов «Тяготения» («Gravitations») и «Безвинный каторжник» («Le forсat innocent»). Переведенное нами четверостишие взято из второй книги.
100
«Проклятые поэты» — так Верлен называл нескольких своих современников и самого себя. Под этим названием он написал ряд статей, посвященных Артуру Рэмбо, Тристану Корбьеру и другим поэтам. Некоторые из них бедствовали. Каждый поэт-марран мог бы сказать о себе словами Лермонтова: «Чужой в родном краю».
101
Carcelera от carcel — тюрьма. Испанское carcel происходит от латинского сагсег, которое перешло (вероятно, через немецкий) в русский язык, создав слово «карцер».