– Почему, доктор?
– "Самплис" – открытая компания, и 62 процента ее акций поделены между двумя фондами, которые контролируют Неспящие.
Он повернул голову, и ей показалось, что бледно—голубые глаза поглощают свет.
– Один из фондов основан "Кэннистон Фиделити", другой находится под контролем Убежища. Простите меня, мисс Кэмден, но директор Ли непорядочный человек. Его и раньше обвиняли в несправедливом распределении денег фондов. Мы с помощником боялись, что если кто—нибудь из Убежища обратится к Ли с просьбой прекратить исследования... или еще что—нибудь... пока это только предчувствие. Нами не заинтересуется ни одна приличная исследовательская фирма. По правде говоря, и сейчас есть только домыслы. Ведь Убежище могло предложить очень крупные деньги, чтобы прикрыть все это...
Лейша из осторожности промолчала.
– Так вот. Два месяца назад случилось нечто странное. Мы знали, конечно, что сеть "Самплис" может быть не вполне надежной – да и есть ли вполне надежные сети? Поэтому мы в ней и не работали. Но мы с Тимми – это мой помощник, доктор Тимоти Херлингер, – не знали, что сети можно проверить даже на то, чего в них нет. Очевидно, так и случилось. Вероятно, кто—то периодически сравнивает список служащих с файлами в сети, потому что однажды утром мы с Тимми увидели на терминале в лаборатории послание: "Над чем, черт возьми, вы работали эти два месяца, парни?"
– Почему вы думаете, что послание не является тонким намеком вашего директора? – спросила Лейша.
– Наш директор не сможет обнаружить нарыв на собственной заднице, – ответил Уолкот, снова удивив ее. – Но главное другое – подпись "акционер". По—настоящему нас с Тимми напугало то, что она появилась на отключенном от сети компьютере в запертой лаборатории.
– У кого еще есть ключи?
– Только у директора. А он был на конференции на Барбадосе.
– Он, видимо, оставил кому—нибудь ключ или дубликат. А может, потерял. Он или доктор Херлингер.
Уолкот пожал плечами.
– Только не Тимми. Но позвольте продолжить. Мы проигнорировали послание, однако решили спрятать нашу работу – к тому времени мы почти добрались до сути – куда—нибудь в безопасное место. Мы оставили единственный экземпляр, арендовали сейф в одном из филиалов Первого национального банка и взяли всего один ключ. Ночью мы закопали его у меня за домом, под розовым кустом.
Лейша посмотрела на Уолкота, как на безумца. Он слегка улыбнулся:
– Вы в детстве читали про пиратов, мисс Кэмден?
– Я не увлекаюсь беллетристикой.
– Ну, ладно. Наверно, это звучит глупо, но мы ничего другого не придумали. – Он опять запустил пальцы в свои редковатые волосы. Его голос вдруг потерял уверенность. – Ключ все еще там. Я проверил. Но сейф пуст.
Лейша подошла к окну. Кроваво—красный закат пятнами отражался в озере. Высоко в небе стоял молодой месяц.
– Когда вы обнаружили пропажу?
– Сегодня утром. Я выкопал ключ (мы с Тимми хотели кое—что добавить) и пошел в банк. Я сказал служащим, что сейф пуст, но они ответили, что за ним ничего не значилось, хотя я собственноручно положил туда девять листков бумаги.
– Вы зафиксировали это по компьютерной сети в момент аренды сейфа?
– Да, конечно.
– Вы получили копию квитанции?
– Да. – Он передал ей бумажку. – Но когда управляющий запросил электронную запись, она показала, что доктор Адам Уолкот на следующий день забрал все бумаги и даже оставил расписку. И у них действительно был документ.
– За вашей подписью.
– Да. Но это подделка!
– Нет, это должен быть ваш почерк, – возразила Лейша. – Сколько документов в месяц вы подписываете в "Самплис", доктор?
– Десятки.
– Заказы на оборудование, отчеты об использованных суммах, путевые листы. Вы их все читаете?
– Нет, но...
– Увольнялась недавно какая—нибудь из секретарш?
– Ну... кажется, да. У директора Ли большие проблемы со вспомогательным персоналом. – Тонкие брови сошлись над переносицей. – Но директор не имел ни малейшего представления о том, над чем мы работаем!
– Уверена, что так. – Лейша скрестила руки. Давненько клиенты не вызывали у нее дурноту. Адвокат, практикующий в течение двадцати лет, привыкает к неудачникам, преступникам, мошенникам, героям, шарлатанам, чокнутым, жертвам и прочему люду. Юристы верят в закон...
Но еще ни один адвокат не имел клиента, способного превратить Спящих в Неспящих.
– Продолжайте, доктор.
– Вряд ли кто—то мог украсть нашу работу, – тихо сказал Уолкот. – Во—первых, еще не записаны важные уравнения, над которыми мы с Тимми работаем. Но труд – наш, и мы хотим получить его обратно. Тимми отказывался от репетиций камерной музыки ради наших исследований. И конечно, когда—нибудь нас наградят.
Лейша уставилась на Уолкота. Найден способ преобразить человечество – а этот мозгляк рассуждает о розовых кустах, премии, камерной музыке.
– Вам нужен адвокат, чтобы выяснить ваше личное юридическое положение.
– Да. И представлять нас с Тимми в иске против банка, или против "Самплис", если до этого дойдет. – Неожиданно он взглянул с обезоруживающей прямотой. – Мы обратились к вам, потому что вы – Неспящая. Вы – Лейша Кэмден. Всем известно, что вы не одобряете разделения людей на "чистых" и "нечистых", и, разумеется, наша работа покончила бы с таким... – Он взмахнул газетой. – К тому же кража есть кража, даже в рамках компании.
– "Самплис" не воровал ваши исследования, доктор Уолкот. И банк тоже.
– Тогда кто...
– У меня нет доказательств. Но я бы хотела встретиться с вами и с доктором Херлингером завтра в восемь ноль—ноль здесь. А пока – это очень важно – ничего не записывайте. Нигде.
– Понимаю.
– Превратить спящих в неспящих... – невольно вырвалось у нее.
– Да, – сказал он. – Хорошо. – И отвернулся, уставившись через ее совершенно утилитарно обставленный кабинет на экзотические цветы, росшие под искусственным освещением в углу.
– С точки зрения закона все чисто. – Кевин вошел в кабинет Лейши с распечаткой. Она подняла взгляд от своих записей по делу "Симпсон против "Офшорного рыболовства". Цветы, которые Алиса настойчиво присылала каждый день – подсолнухи, маргаритки, ноготки, – не успевали увянуть до прибытия очередного букета. Даже зимой ее квартира была уставлена калифорнийскими цветами. У Лейши не поднималась рука их выбросить.
В свете лампы каштановые волосы Кевина блестели, на его гладко выбритых щеках играл румянец. Он выглядел моложе Лейши, хотя был на четыре года старше. "Пустышка", – когда—то заметила Алиса.
– Все законно?
– Все, что зарегистрировано в файлах, – сказал Кевин. – Уолкот учился в Университете штата Нью—Йорк в Потсдаме и Университете Дефлореса. Звезд с неба не хватал, но был неплохим студентом. Две небольшие публикации, чистая полицейская карточка, никаких неприятностей с налоговой службой. Две должности преподавателя, две – исследователя, никаких официально зафиксированных трений при уходе с работы: по—видимому, он просто непоседа. Херлингеру всего двадцать пять, это его первое место работы. Изучал биохимию в Беркли, окончил в числе первых пяти учеников, подающих надежды. Но накануне защиты диссертации был арестован и осужден за синтез вещества, вызывающего генные изменения. Получил срок условно, но найти хорошую работу сделалось проблематичным. По крайней мере на некоторое время. Никаких проблем с налогами и пока никаких сомнительных доходов.
– Что за вещество?
– Лунатический снег. Человек начинает воображать себя мессией. В судебных отчетах Херлингер утверждал, будто у него не было другого способа оплатить занятия в медицинской школе. Он кажется очень озлобленным. Может быть, сама просмотришь эти отчеты?
– Просмотрю, – сказала Лейша. – Как ты думаешь, это временное недовольство юноши из—за крупной неудачи? Или черта характера?
Кевин пожал плечами. Он не любил делать поспешные выводы. Его интересовали последствия, а не мотивы.
– Неужели середняк Уолкот способен на крупное открытие? – удивилась Лейша.
Кевин улыбнулся:
– Дорогая, ты всегда отличалась интеллектуальным снобизмом.