Пять пар глаз уставились на стакан в руке Кэрол.
– Ну, – спросила она. – Кто хочет выпить? – Ее беспечный голос звучал театрально. – Не так—то просто было раздобыть это.
– Как же тебе удалось? – удивился Ричард, происходивший из наименее влиятельной и наименее обеспеченной семьи. Если не считать Тони. – Да еще в потребном виде?
– Дженнифер достала, – объяснила Кэрол, и компания посмотрела на Дженнифер Шарафи, уже две недели гостившую в доме Кэрол. Дженнифер была дочерью голливудской кинозвезды и нефтяного принца. Родилась она в Америке – принц желал положить начало династии Неспящих. Сейчас кинозвезда была стареющей наркоманкой, а принц, вложивший свое состояние в И—энергию на заре деятельности Кенцо Иагаи, уже умер. Дженнифер Шарафи была куда богаче, чем когда—нибудь могла стать Лейша, и чрезвычайно изобретательна. В стакане находился интерльюкин—1, препарат, стимулирующий иммунную систему, побочным эффектом которого являлся крепкий сон.
Лейша пристально смотрела на жидкость. В низу живота разливалось тепло, похожее на то, которое она чувствовала, занимаясь любовью с Ричардом. Она поймала внимательный взгляд Дженнифер и вспыхнула.
Дженнифер беспокоила ее. Лейша никогда не встречала Неспящего, который не смеялся бы или говорил так мало и с такой нарочитой небрежностью. Лейша ловила себя на том, что нередко гадала: чего же не сказала Дженнифер Шарафи? Было странно испытывать такие чувства по отношению к Неспящей.
– Дай мне!
Кэрол подала стакан Тони.
– Помни, всего один глоточек.
Тони поднес стакан ко рту, замер на мгновение и обвел всех своими бешеными глазами.
Кэрол взяла у него стакан. Спустя минуту Тони лег на твердую землю и уснул.
Это было совсем иначе, чем наблюдать за спящими родителями, младшими братьями и сестрами, друзьями. Они прятали друг от друга глаза. Лейша избегала смотреть на Дженнифер. Ей почудилась в этом смутная непристойность.
Теперь наступила очередь Лейши. Она медленно глотнула и передала стакан Ричарду. Голова стала тяжелой, словно туда натолкали мокрых тряпок. Деревья на краю полянки расплывались. Свет портативной лампы плескался волнами и собирался в капли; если до него дотронуться, он размажется. Потом ее мозг поглотила темнота. "Папа!" Она пыталась позвать его, ухватиться за него, но тьма захлестнула ее.
Потом у всех болела голова. Они плелись назад через лес в предрассветных сумерках, и мучения усиливало странное чувство стыда. Они не прикасались друг к другу. Лейша старалась идти как можно дальше от Ричарда. Дженнифер решилась нарушить молчание.
– Вот теперь мы знаем, – сказала она, и в ее голосе прозвучало странное удовлетворение.
Целый день Лейшу изводила пульсирующая боль в затылке и тошнота. Она переждала это противное состояние в своей комнате. Несмотря на жару, ее сотрясал озноб.
Но снов она так и не увидела.
– Я хочу, чтобы ты пошла со мной сегодня вечером, – повторила Лейша в десятый или двенадцатый раз. – Мы обе через два дня уезжаем в колледж; это наш последний шанс. Я хочу познакомить тебя с Ричардом.
Алиса лежала на животе поперек кровати. Ее каштановые, лишенные блеска волосы падали на лицо. Дорогой шелковый спортивный костюм морщил под коленками.
– Зачем? Не все ли тебе равно, познакомлюсь я с Ричардом или нет?
– Потому что ты моя сестра. – Лейша воздержалась от выражения "мы близнецы". Ничто не могло сильнее рассердить Алису.
– Я не хочу. – В следующее мгновение выражение лица Алисы изменилось. – О, прости меня, Лейша. Но... но я не хочу. – Будет только Ричард. И всего—то на час, не больше. Потом ты вернешься
сюда и будешь собираться в Северо—Западный колледж.
– Я не еду в Северо—Западный.
Лейша уставилась на сестру.
– Я беременна.
Лейша села на кровать. Алиса перевернулась на спину, откинула с глаз волосы и рассмеялась. Лейше захотелось заткнуть уши.
– Посмотри на себя, – сказала Алиса. – Можно подумать, что это ты беременна. Но ты бы никогда этого не допустила, правда, Лейша? Пока не наступит подходящий момент.
– Как! – изумилась Лейша. – Нам же обеим поставили колпачки...
– Я его удалила.
– Ты хотела забеременеть?
– Вот именно, черт возьми. И папе ничегошеньки с этим не поделать. Разве что лишить меня средств к существованию, но я не думаю, что он на это пойдет. – Она снова рассмеялась.
– Но, Алиса... зачем? Не для того же, чтобы позлить папу?
– Нет, – ответила Алиса. – Просто мне хочется любить кого—нибудь, принадлежащего только мне. Кого—нибудь, не имеющего ничего общего с нашим домом.
Лейша вспомнила, как много лет назад они с Алисой бегали по оранжерее в потоках солнечного света.
– Не так уж плохо было расти в этом доме.
– Лейша, я никогда не думала, что умный человек может быть таким тупым. Убирайся из моей комнаты! Убирайся!
– Но, Алиса, ребенок...
– Вон! – взвизгнула Алиса. – Поезжай в Гарвард! За успехом! Только убирайся!
Лейша рывком встала с кровати:
– С радостью! Ты беспечна, Алиса. Ты не думаешь о будущем, ребенок...
Ей никогда не удавалось разгневаться. Гнев вытекал по капле, оставляя мозг пустым. Алиса внезапно протянула к ней руки. Сестры обнялись.
– Это ты – ребенок, – с удивлением произнесла Алиса. – Наивный ребенок.
Лейша ничего не ответила. Теплые руки Алисы вновь напомнили Лейше детей, бегающих в солнечных лучах.
– Я помогу тебе, Алиса. Если папа откажется.
Алиса резко оттолкнула ее:
– Мне не нужна твоя помощь.
Алиса встала и пнула распахнутый пустой чемодан, потом вдруг улыбнулась такой улыбкой, что Лейша смутилась и приготовилась к дальнейшим оскорблениям. Но Алиса произнесла очень мягко:
– Желаю тебе хорошо провести время в Гарварде.
Глава 5.
Она влюбилась с первого взгляда.
Массачусетс—Холл был на полвека старше Соединенных Штатов. Лейша почувствовала нечто такое, чего никогда не испытывала в Чикаго. Древность. Корни. Традиции. Она прикасалась к кирпичным стенам библиотеки Уайднера, к витринам музея Пибоди, будто к святыням. Ее оставляли равнодушной мифы или драмы; страдания Джульетты казались ей надуманными, а муки Вилли Ломана – пустой тратой сил. Только король Артур заинтересовал ее. Но сейчас, проходя под огромными осенними кронами, она внезапно уловила тонкую связь поколений, формирующих грядущие столетия. Она остановилась и посмотрела сквозь листву на небо, на здания, назначение которых придавало им особую солидность. В такие минуты она думала об отце, победившем волю целого Института генетических исследований, чтобы создать ее такой, как ему хотелось.
Через месяц она перестала размышлять о таких высоких материях.
Нагрузка оказалась невероятной даже для нее. Гарвард знал, на что она способна, и задавал свою скорость. Руководимый последние двадцать лет человеком, который в молодости с отчаянием наблюдал за нарастанием экономического потенциала Японии, Гарвард вышел на первое место среди университетов, практикующих возврат к интеллектуальной эффективности. Конкурс составлял двести человек на место. Абитуриенты съезжались со всего мира. Дочь английского премьер—министра не сдала экзамены за первый год обучения, и ее отправили домой.
Лейша поселилась в новом общежитии: живя в Чикаго, она соскучилась по людям, но поселилась одна, чтобы не беспокоить соседок, работая ночами. На второй день после приезда к ней ворвался парень, чья комната находилась дальше по коридору, и присел на край письменного стола.
– Значит, ты и есть Лейша Кэмден?
– Да.
– И тебе шестнадцать лет.
– Почти семнадцать.
– Собираешься переплюнуть всех нас, как я понимаю, даже особенно не стараясь.
Улыбка Лейши погасла. Парень пристально смотрел из—под густых нахмуренных бровей. Он улыбался. От Ричарда, Тони и других Лейша научилась распознавать гнев, маскирующийся под презрение.
– Да, – спокойно ответила Лейша, – собираюсь.
– Ты так в себе уверена? С твоей—то хорошенькой кукольной мордашкой и мозгами мутанта?
– Ах, оставь ее в покое, Ханнауэй, – раздался чей—то голос. В дверях, вытирая мокрые волосы, стоял высокий светловолосый юноша, такой худой, что его ребра напоминали рябь на песке после прибоя. – Тебе не надоело валять дурака?