– Боже мой, – пробормотала Алиса. В голосе впервые прозвучал страх.
– Они нас не выследят, – заверила Лейша.
– Лейша! – с ужасом сказала Алиса. – Стелла спит.
– Нет. Она отключилась под действием болеутоляющих.
– А это нормально? Для... нее?
– Мы можем терять сознание и даже засыпать под воздействием определенных веществ. Ты разве не знала?
– Нет.
– Мы так мало знаем друг друга, правда?
Они ехали на юг. Наконец Алиса спросила:
– Куда мы отвезем ее, Лейша?
– Не знаю. Полиция в первую очередь будет проверять всех Неспящих...
– Тебе нельзя так рисковать, – устало сказала Алиса. – Все мои друзья – в Калифорнии. На этой колымаге далеко не уедешь.
– Конечно.
– Что же делать?
– Дай подумать.
На выезде со скоростной магистрали стояла телефонная будка. Линия Кевина может прослушиваться.
Линия Убежища прослушивается наверняка.
К кому обратиться?
Лейша закрыла глаза. Сьюзан Меллинг? Но бывшая мачеха Алисы, наследница Кэмдена, слишком заметная фигура – на нее сразу же упадет подозрение. Надо найти кого—то, никак не связанного с Алисой. Это мог быть только Спящий. Но кому Лейша может довериться, и есть ли такие? Вправе ли она так рисковать?
Она долго стояла в темной телефонной будке. Потом вернулась к грузовику. Алиса спала, запрокинув голову на спинку сиденья. Тонкая струйка слюны стекала по подбородку. Лицо выглядело бледным и измученным. Лейша вернулась к телефону:
– Стюарт? Стюарт Саттер?
– Да?
– Это Лейша Кэмден. – Она рассказала ему все без утайки. – Мне нужна помощь, Стюарт. – Лейшу била дрожь. В свисте ветра ей слышалось тонкое завывание попрошайки. И в собственном голосе.
– Ладно, – сказал Стюарт. – Моя двоюродная сестра живет в Рипли, недалеко от той дороги, по которой вы поедете на восток. Это штат Нью—Йорк; там моя лицензия действительна. Я предупрежу сестру о вашем приезде. В молодости она была большой активисткой. Ее зовут Джанет Паттерсон.
– Почему ты так уверен, что она захочет вмешаться? Ее могут посадить в тюрьму. И тебя тоже.
– Она провела в тюрьмах почти полжизни. Участвовала в политических протестах чуть ли не со времен Вьетнама. Не волнуйся. Теперь я твой адвокат. Я объявлю, что Стелла находится под охраной штата. Это будет нетрудно при наличии истории болезни в больнице. Потом ее можно передать приемным родителям в Нью—Йорк. Я знаю справедливых и добрых людей. Что до Алисы...
– Стелла – гражданка Иллинойса. Ты не можешь...
– Нет, могу. Как только ученые обнародовали свои открытия о продолжительности жизни Неспящих, на законодателей обрушились испуганные и завистливые избиратели. В результате появилась уйма противоречивых и глупых законов. Пока они в силе, я открою немыслимо запутанное дело. В процессе судебного разбирательства ребенка не имеют права вернуть родителям. Но Алисе понадобится защитник, имеющий лицензию в Иллинойсе.
– У нас есть такой, – сказала Лейша. – Кандас Холт. Нет, Неспящий не годится.
– Положись на меня, Лейша. Я найду хорошего адвоката. Ты плачешь?
– Нет, – всхлипнула Лейша.
– О Боже. Ублюдки. Мне очень жаль, Лейша.
Она вернулась к грузовику. Алиса все еще спала, Стелла была без сознания. Лейша как можно аккуратнее захлопнула дверцу. Двигатель чихнул и взревел, но сестра не проснулась.
В тесной и темной кабине с ними ехало множество людей: Стюарт Саттер, Тони Индивино, Сьюзан Меллинг, Кенцо Иагаи, Роджер Кэмден.
Она вела с ними мысленный разговор.
Стюарту Саттеру сказала: "Предупреждая о Морхаузе и Кеннеди, ты рисковал своей карьерой. Теперь ты рискуешь двоюродной сестрой ради чужого ребенка. И ничего не выигрываешь. Как и Сьюзан, которая отказалась от собственной жизни ради папиной мечты. Контракт, выгодный только одной стороне, не контракт; это знает любой первокурсник".
"Вы не учли всех тонкостей торговли, мистер Иагаи. Если Стюарт дал мне что—то, а я даю что—то Стелле, и спустя десять лет Стелла станет благодаря этому другим человеком и поделится с кем—то незнакомым – это прекрасно. В этой экологии торговли каждое звено необходимо, невзирая на отсутствие прямых контрактов. Нужна ли лошади рыба? Бесспорно".
Теперь ей было что ответить Тони: "Да, в Испании есть нищие. Но там есть и еще кое—что. Отринь попрошаек – и ты отринешь всю страну, обделишь ее своим милосердием. Именно этого добивалась беременная, испуганная Алиса так много лет назад. Она хотела помочь МНЕ, а я не позволила, потому что не нуждалась в помощи. А теперь все наоборот. Нищим так же важно помогать другим, как и получать помощь".
Наконец она УВИДЕЛА ОТЦА. С сияющими глазами он держал экзотические цветы. "Ты был не прав. Алиса – особенная. О папа, до чего же она особенная!"
И вдруг она испытала необыкновенную легкость. Лейше показалось, что ее пронизывает свет, уходя в иные миры.
Она везла спящую женщину и искалеченного ребенка на восток, к границе штата.
Часть вторая.
Убежище. 2051 год.
Можно сказать, что страна – это территория, люди и законы. И только территория обладает некоторой устойчивостью.
Глава 8.
Джордан Ватроуз стоял у ворот фабрики скутеров, принадлежавшей движению "Мы спим", и глядел на пыльную дорогу. Фабрика была обнесена восьмифутовой оградой под напряжением. Не поле И—энергии, конечно, но пока атаки на завод дальше слов не идут, сойдет. А там посмотрим. Позднее им понадобится И—поле. Так сказал Хок.
За рекой, в Арканзасе, И—энергетические конусы завода "Самсунг – Крайслер" сверкали в лучах утреннего солнца.
Джордан прищурился. Волосы слиплись от пота, по шее струился пот. Охранница, жилистая баба с волосами, похожими на паклю, высунулась из будки и крикнула:
– Жарковато, а, Джордан?
– Как всегда, Мейлин, – ответил он через плечо.
– Вы, калифорнийцы, просто вянете в этом пекле.
– Наверное, мы не такие крепкие, как вы, речные крысы.
– Точно. Погляди только на мистера Хока.
Как будто кто—нибудь на фабрике "Мы спим" его не видел! Не сказать, что Хок не заслужил того почтения, которое прозвучало в голосе Мейлин. Прошлой зимой Джордан сопровождал Хока, зашедшего побеседовать в хижину Мейлин. Там было отопление и дешевая И—энергия, на которые имел законное право каждый гражданин, но водопровод отсутствовал, мебели было всего ничего, как и игрушек для тощих детишек. На прошлой неделе Мейлин важно объявила, что купила туалет и кружевные накидки на подушки. Джордан понял, что эта гордость была важнее самих обнов.