Спящий, воспитанный среди нас, будет не только аутсайдером – проводящим вбессознательном состоянии по восемь часов в день, пока сообщество продолжает идти вперед без него, – над ним будут постоянно довлеть бесчисленные болезни нищих. Ты понимаешь, на что обречен такой человек?
Мири поняла. Но не захотела произнести вслух.
– Ему придется покончить с собой. Ужасно планировать такое для ребенка, которого любишь!
Мири выползла из—под стола:
– Н—н—но, б—б—бабушка, м—мы в—в—все умрем к—к—когда—нибудь! Д—даже т—т—ты.
– Конечно, – сдержанно ответила Дженнифер. – Но после долгой и продуктивной жизни я умру как полноправный член моего сообщества – Убежища, основы нашего существования. Я бы не хотела ничего иного для своих детей и внуков. И мать Джоан тоже.
Мири задумалась и нехотя кивнула.
Дженнифер сказала, как будто только что и не одержала победу:
– Мири, ты уже достаточно взрослая, чтобы начать смотреть передачи с Земли. Мы разрешаем их с четырнадцати лет, считая, что в этом возрасте ваши принципы уже сформированы и вы можете все понять правильно. Возможно, мы ошибались, особенно с вами, Суперами. С вами мы все еще пробираемся на ощупь, дорогая моя. Но вам будет полезно взглянуть, какую паразитическую жизнь предпочитают вести нищие – они называют себя теперь Жителями.
Мири почувствовала странное нежелание смотреть передачи с Земли, но опять кивнула. От бабушки пахло чем—то легким и чистым; ее длинные волосы, стянутые в узел, блестели, как черное стекло. Мири застенчиво положила руку на колено Дженнифер.
– И еще одно, милая, – сказала Дженнифер. – В двенадцать лет уже стыдно плакать, Мири, особенно из—за суровой необходимости. Одно только выживание требует от нас слишком много сил. Запомни.
– З—з—запомню, – ответила Мири.
На следующий день она увидела Джоан на пути от купола родителей к парку. Мири окликнула ее, но Джоан продолжала идти как ни в чем не бывало. Секунду спустя Мири вздернула подбородок и пошла в другую сторону.
Глава 20.
Пять молодых парней ползли к решетчатому ограждению, держась в тени неподстриженных кустов, деревьев, сломанных скамеек – того, что когда—то было парком. Лунный свет серебрил ограду. Непрочные звенья решетки широко отстояли друг от друга; несомненно, ограда служила только для обозначения границ, а подлинную охрану скорее всего обеспечивало И—поле. Его слабое дрожание невозможно было разглядеть в темноте, и они не могли определить его высоту.
– Бросай повыше, – прошептал Дру ближайшему напарнику. Все пятеро были одеты в темные пластикостюмы и черные ботинки. Дру знал по имени только троих. Он познакомился с ними сегодня днем в баре, вскоре после того, как его занесло в этот городок. Похоже, им не исполнилось и девятнадцати, но это не имело значения. Они уже получили кредит Пособия на выпивку и брейни—вечеринки, так почему это должно его волновать? Почему что—то должно его волновать?
– Давай! – заорал кто—то из них.
Они бросились вперед. Кресло Дру зацепилось запучоккрепкой, нескошенной травы, и он полетел головой вперед. Ремни удержали его, а кресло выпрямилось и покатилось дальше, но остальные уже добрались до И—поля и швырнули самодельные бомбы, изготовленные из украденного с брошенной фермы бензина. Никто, кроме Дру, не знал, что это такое, так как только Дру слышал о "коктейле Молотова". Среди них он единственный умел читать.
– Дерьмо! – вскрикнул самый младший. Его бомба, должно быть, ударилась о верхнюю часть энергетического барьера, взорвалась и рассыпала дождь огня и осколков пластика по земле. Сухая трава загорелась. С двумя другими устройствами случилось то же самое; четвертый паренек выронил свой снаряд и с криком побежал прочь. Рубашка на нем вспыхнула, подожженная одним из осколков.
Дру подогнал свое кресло на расстояние шести футов к ограде, размахнулся и бросил бомбу через верхнюю границу И—ограждения. Трава по обе стороны защитного экрана ярко запылала.
– Карла зацепило! – закричал кто—то. Три парня бросились назад, к своим скутерам. Один подскочил к ревущему Карлу и принялся катать его по земле. Дру неподвижно наблюдал за пожаром, слушая вопли сирены, которые заглушали крики горящего мальчика.
– Тебя пришли вытащить, засранец. – Помощник шерифа открыл И—запор и распахнул дверь камеры. Дру издевательски посмотрел на него с лежанки из пенокамня, но ухмылка сползла с лица, когда он увидел своего спасителя.
– Ты! Зачем?
– А ты снова ждал Лейшу? – спросил Эрик Бевингтон—Ватроуз. – Увы. На
этот раз тебе достался я.
– Ей надоело вносить за меня залог? – протянул Дру.
– Давно должно было опротиветь!
Дру пристально смотрел на него, пытаясь ответить столь же холодным презрением. Тот разъяренный мальчик, который дрался с ним под тополем, исчез бесследно. Коротко стриженные волосы, чистая кожа. Эрик носил черные хлопковые брюки и черный пиджак с косым вырезом – консервативно, но модно. Он напоминал красивого решительного ишака, привыкшего управлять ходом событий, тогда как сам Дру был похож на Жителя, опустившегося донельзя. Так и было на самом деле. Дру внезапно увидел Эрика и себя самого в образе гладкого, прохладного овоида, плавающего рядом с кривой, скособоченной пирамидой с рваными краями.
Кто виноват в том, что он изуродован? Кто его искалечил? Чья проклятая благотворительность открыла ему глаза на собственную никчемность?
– А если я не захочу выходить под залог?