– Почему же ты молчал?
– А что я должен был сделать?
– Не знаю, – сказала Лейша, – но ты дал мне все остальное.
– В том числе свободу просить то, что ты хочешь.
– Я не просила у тебя многое из того, что ты делал для меня, потому что я слишком мало знала. Но ты никогда не предлагал мне встретиться с другими неспящими мутантами...
– Не употребляй этого слова, – резко оборвал ее Кэмден.
– ...значит, одно из двух: или ты думал, что это несущественно для меня, или у тебя была другая причина не желать нашей встречи.
– Ошибаешься, – ответил Кэмден. – Есть и третья: я считаю, что в данном вопросе тебе гораздо полезнее, если инициатива будет исходить от тебя.
– Хорошо, – с вызовом сказала девушка и расправила плечи. – Сколько существует Неспящих, кто они и где находятся?
– Судя по тому, что ты применяешь термин "Неспящие", значит, уже читала о них кое—что, – заметил Кэмден. – Следовательно, ты уже знаешь, что пока вас 1082 человека в Соединенных Штатах, есть и за рубежом, в крупных городах. Семьдесят девять человек живут в Чикаго. Только девятнадцать старше тебя.
Кэмден, сидевший в своем рабочем кресле, подался вперед, чтобы получше рассмотреть дочь. Наверно, ему нужны очки, подумала Лейша. Его волосы уже совсем седые, редкие и жесткие, как щетина старой швабры. Газета "Уолл—стрит джорнэл" напечатала его имя в списке ста самых богатых американцев; газета "Вименз Вэар дейли" писала, что он единственный миллиардер в стране, который не посещает дипломатических приемов, благотворительных балов и не ищет дружбы министров. Реактивный самолет Кэмдена переносил его с одной деловой встречи на другую и почти никуда больше. Год от года он становился все состоятельнее, все рассудочнее и вел все более уединенную жизнь. Лейша почувствовала прилив прежней нежности к отцу.
Она боком уселась в кожаное кресло, свесив через подлокотник длинные стройные ноги.
– Ну, тогда я бы хотела познакомиться с Ричардом Келлером.
Юноша жил в Чикаго и из прошедших бета—тест Неспящих был ближе всех к ней по возрасту. Ему исполнилось восемнадцать.
– Можешь не спрашивать меня, а просто поехать.
Лейше послышались нетерпеливые нотки. Отцу нравилось, когда она сама разбиралась в чем—то и только потом сообщала ему.
Лейша рассмеялась:
– Знаешь что, папа? Ты предсказуем.
Кэмден тоже рассмеялся. Они все еще веселились, когда в кабинет вошла Сьюзан.
– Он, безусловно, непредсказуем. Роджер, как насчет этого совещания в Буэнос—Айресе в четверг? – Не дождавшись ответа, она переспросила пронзительным голосом: – Роджер?! Я с тобой разговариваю!
Лейша отвела взгляд. Два года назад Сьюзан окончательно бросила генетику, чтобы вести дом Кэмдена и следить за его расписанием; до этого она изо всех сил пыталась заниматься и тем, и другим. С тех пор как Сьюзан оставила Биотехнический институт, она, как казалось девушке, сильно изменилась. В голосе то и дело слышалось раздражение. Она настаивала, чтобы прислуга подчинялась ей беспрекословно. Русые косы сменили застывшие, тщательно уложенные платиновые волны.
– Оно состоится, – сказал Кэмден.
– Ну спасибо, что ответил. Я еду?
– Если хочешь.
– Хочу.
Сьюзан вышла из кабинета. Лейша встала и потянулась, поднявшись на цыпочки. Так чудесно чувствовать потоки льющегося из широких окон солнечного света. Отец смотрел на нее с каким—то странным выражением.
– Лейша...
– Что?
– Навести Келлера. Но будь осторожна.
– Почему?
Но Кэмден не захотел ответить.
Голос в трубке звучал настороженно.
– Лейша Кэмден? Да, я знаю, кто ты. В три часа в четверг?
Особняк в колониальном стиле, выстроенный лет тридцать назад на тихой пригородной улице, выглядел весьма скромно. Только на нескольких крышах виднелись ячейки батарей И—энергии.
– Входи, – пригласил Ричард Келлер.
Он был не выше ее, коренастый, кожа густо усыпана угрями. Видимо, никаких генетических изменений, кроме сна, родители не заказали, подумала Лейша. У него были густые черные волосы, низкий лоб и кустистые черные брови. Прежде чем закрыть дверь, он внимательно посмотрел на машину девушки с шофером, припаркованную у дорожки рядом со ржавым десятискоростным велосипедом.
– Я еще не умею водить, – пояснила она. – Мне только пятнадцать лет.
– Научиться легко, – заметил Ричард. – Итак, зачем пожаловала?
Лейше понравилась его прямота.
– Чтобы познакомиться с кем—нибудь из Неспящих.
– Разве ты еще ни с кем не знакома? Ни с одним из нас?
– А ты хочешь сказать, что вы все знакомы между собой? – Этого она не ожидала.
– Пойдем, Лейша.
Она последовала за ним в глубь дома. Его комната – большая и просторная – была уставлена компьютерами и картотечными шкафчиками. В углу стоял тренажер. Такая комната у любого хорошего ученика из ее класса, только эта более бедная, да еще отсутствие кровати делало ее просторнее.
– Эй, ты работаешь над уравнениями Боска?
– Над их применением.
– Каким?
– Схема миграции рыбы.
Лейша улыбнулась:
– Да, они подойдут. Мне никогда это не приходило в голову.
Казалось, Ричард не знает, как реагировать на ее улыбку. Он посмотрел на стену, потом на ее подбородок:
– Интересуешься экологией Гаэа?
– Да нет, – призналась Лейша. – Собираюсь изучать политику в Гарварде на подготовительном юридического. Но, конечно, нам преподавали Гаэа в школе.
Взгляд Ричарда наконец—то оторвался от ее лица. Он запустил пальцы в свою шевелюру:
– Садись, если хочешь.
Лейша с уважением посмотрела на плакаты, где по синему фону, как океанские течения, бежали лазурные разводы.
– Здорово. Сам программировал?
– Ты совсем не такая, как я себе представлял, – произнес Ричард.
– А какой ты меня представлял?
– Заносчивой. Высокомерной. Пустой, несмотря на твой высокий КИ [коэффициент интеллекта].
Она не ожидала, что ее это так заденет.
– Из всех Неспящих только двое по—настоящему богаты. Ты и Дженнифер Шарафи. Впрочем, для тебя это не новость, – выпалил Ричард.
– Нет. Никогда не интересовалась.
Он сел на стул рядом и, сгорбившись, вытянул ноги.