– Спасибо за чудесный ужин, Мэт.
Улыбнувшись, секретарша прикоснулась к его руке. С болью в сердце Джорджи должна была признать: они прекрасно смотрятся вместе.
– Передай маме цветы и скажи, что я люблю ее.
– Спасибо, Пепита. – Мэт повернулся к Джорджи, помог ей подняться и взял под руку. – Мы с Джорджи будем рады видеть тебя.
Джорджи покраснела, как рак. Слова Мэта задели Пепиту за живое. Джорджи ощутила на себе тяжелый взгляд черных глаз.
Когда они все вместе вышли в холл, Мэт продолжал держать Джорджи под руку, не обращая внимания на ее слабые попытки освободиться. Они вышли на улицу.
Возле дома Пепиту ждал ярко—красный «порше». Садясь в него, случайно, а, может быть, намеренно она продемонстрировала все великолепие стройных загорелых ног. Затем, яростно сигналя, «порше» скрылся из виду. Мэт и Джорджи остались одни.
– Красивая машина.
Джорджи наконец—то удалось освободиться. Она сделала вид, что ей нужно поправить пряжку на босоножке.
– Да.
Было темно, и Джорджи не могла видеть выражения его лица.
– Она близко живет?
Джорджи хотела произнести эту фразу как можно вежливее, поэтому она была очень расстроена, услышав нотки отчаяния в своем голосе.
– Недалеко.
– Это очень удобно. – (Черные брови Мэта удивленно поднялись.) – Для работы, – добавила Джорджи.
– Разумеется, – согласился он. Затем наступила минутная пауза. – Нет никакой необходимости ревновать, Джорджи.
Она пришла в ужас, услышав это. Ревновать? Ей захотелось стукнуть Мэта по носу.
– Ты льстишь себе, Мэт, – ядовито выпалила Джорджи, и сама удивилась такой злости.
– Возможно.
– Могу заверить тебя, я вообще никого никогда не ревную. Ревность противна моей природе.
– У тебя очень деликатная природа.
Задыхаясь от злости, Джорджи посмотрела на Мэта. Да как он посмел подумать, что она ревнует его к Пепите? Джорджи была возмущена, совсем забыв, о чем она думала, из—за чего страдала весь ужин.
– Мать Пепиты – три года назад она умерла – была ближайшей подругой моей матери, – сказал Мэт, когда они вернулись в дом. – Мне было десять лет, когда родилась Пепита. Я знал ее ребенком.
«Как мило. Это, конечно же, объясняет голодный блеск в глазах Пепиты, когда она смотрит на него. Кого он пытается провести?»
– Ты не должен ничего мне объяснять, – жестко сказала Джорджи.
– Я делаю это не потому, что должен, а потому, что хочу, – нежно произнес Мэт, беря ее за руку и поворачивая к себе. – Я хочу, чтобы между нами не было никаких недомолвок.
Джорджи посмотрела на Мэта. Ее зеленые глаза блестели в полумраке холла. Он понял, что она не верит ему.
– Пепита почти член семьи, – тихо сказал Мэт. – Это все.
Джорджи хотелось бы верить, но… Мэт был для нее загадкой. Он хочет ее, но это – лишь мимолетное увлечение. Рядом с ним всегда были женщины, привыкшие играть в любовь. Потом они исчезали из его жизни так же грациозно, как и появлялись. Джорджи была совсем другой. Ей придется уходить в слезах, припадая к его ногам, потому что она любит его.
– Я уже сказала, Мэт, ты ничего не должен объяснять мне, – настойчиво повторила Джорджи. – Я приехала сюда, чтобы поддержать тебя в трудную минуту. Вот и все.
И, возможно, это был самый глупый поступок в ее жизни.
– Ты очень добра со своими друзьями.
Не успела Джорджи сообразить, что происходит, как Мэт обнял ее. Его губы настойчиво искали ее рот.
Если бы минуту назад кто-нибудь сказал Джорджи, что она ответит на поцелуй Мэта, она просто рассмеялась бы ему в лицо. Но именно этим она сейчас и занималась: прилив страсти полностью захватил ее. Руки обвились вокруг его шеи, тело прижалось к его телу. Она больше не могла сдерживать себя. В этом желании была вся ее жизнь.
Мэт не отпускал Джорджи до тех пор, пока она не начала дрожать в его руках.
– Очень хорошо, – с легкой насмешкой в голосе произнес он.
Он просто играет с ней. Осознание этого придало ей силы. Она отступила назад.
– Спокойной ночи, Мэт.
– Спокойной ночи, Джорджи.
Джорджи думала, что он попытается остановить ее, но Мэт даже не пошевелился. Девушка поднималась по лестнице, и когда она была уже на середине, Мэт окликнул ее:
– Я хотел бы, чтобы ты завтра поехала со мной в больницу и познакомилась с моей матерью.
Секунду Джорджи молчала. Ей нужно было успокоиться. Затем она повернулась и, держа руку на украшенных резьбой перилах, с легкостью произнесла:
– Буду рада познакомиться с ней.
Это ничего не значит, сказала себе Джорджи, Продолжая подниматься по лестнице. Ничего, разумеется, он должен представить ее матери, было бы странно, если бы он этого не сделал. Вечер, проведенный в обществе Пепиты, закончился. Джорджи медленно шла по гостиной к спальне. Там она остановилась перед зеркалом, в котором увидела девушку с горящими глазами.
– Осторожно, Джорджи.
Кончиком пальца она прикоснулась к своим влажным, распухшим от поцелуев губам.
– Он ничего не обещал тебе. Он только сказал, что не верит в любовь и верность.
Джорджи изучала свое отражение в зеркале, как будто хотела найти там ответы на мучившие ее вопросы. Ее лицо горело. Вздохнув, она сбросила с ног босоножки и направилась в ванную.
Джорджи решила приготовить себе теплую ванну. Она была слишком возбуждена, чтобы сразу лечь спать. За эти несколько дней произошло столько событий. Она не могла сразу разобраться во всем. Пепита, Бегония, другие женщины…
Пока ванна наполнялась водой, Джорджи разделась, накинула на себя махровый халат и сняла тушь с ресниц.
Завтра она должна позвонить Роберту. Его голос звучал очень обеспокоено, когда она сообщила, что едет с Мэтом в Испанию. Роберт пытался убедить ее, что с матерью Мэта все будет в порядке. Догадывается ли брат о ее чувствах к Мэту? Вряд ли. Интуиция никогда не была сильной чертой Роберта. Возможно, он просто хотел предостеречь ее, сказать, чтобы она не увлекалась. Мэт де Капистрано – сложный человек. Что ж, она и сама знает это.
Сощурив глаза, Джорджи вошла в ванную и закрыла краны. Да, она прекрасно понимает, что за человек Мэт де Капистрано. Так почему же сердце бьется так сильно у нее в груди?
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Джорджи спала долго и крепко. Причиной тому была то ли теплая ванна, то ли усталость. За последние двадцать четыре часа она истратила столько нервной энергии, что и десяти женщинам мало не показалось бы. Сны ей не снились. По крайней мере, она не помнила, чтобы ей что—то приснилось.
Проснулась она свежей и бодрой. Ее разбудило появление Пилар, которая поставила на тумбочку рядом с кроватью дымящуюся чашку кофе.
– Который час?
Джорджи села на кровати, опираясь на подушки. Горничная отдернула шторы, и комната наполнилась солнечным светом.
– Десять часов, сеньорита. – (От удивления Джорджи открыла рот.) – Сеньор, он сейчас плавает, он сказал, что ждет вас на завтрак, да? Через… – Пилар расставила пальцы рук.
– Десять минут, – подсказала ей Джорджи.
– Да, да, сеньорита. Десять минут. Хорошо?
– Хорошо.
Как только Пилар вышла из комнаты, Джорджи, оставив кофе остывать, быстро приняла душ. Затем слегка подсушила волосы феном и залпом выпила кофе.
Натянув джинсы и темно—синий топик, она бросила взгляд на часы. Прошло ровно десять минут. Пора спускаться.
Мэт уже сидел за столом и читал газету. Было видно, что он недавно принял душ. Просторная рубашка из черного шелка была распахнута до пояса, открывая великолепную мускулистую волосатую грудь. Влажные вьющиеся волосы падали на лоб, смягчая резкие черты, делая их более живыми. Джорджи почувствовала слабость в ногах.
– Доброе утро, – непринужденно поздоровался Мэт.
– Доброе утро, – после небольшой паузы ответила она.
Джорджи растеряла всю свою уверенность и неуклюже проковыляла через комнату к столу.