О ТОМ, ЧТО ПРОИСХОДИЛО В ЕГО ВРЕМЯ, КЕВЕДО РАССКАЗЫВАЕТ В СЛЕДУЮЩИЙ СОНЕТАХ
I
Четыре сотни грандов круглым счетом;
Титулоносцев — тысяча и двести
(Что за беда, коль кто-то не на месте!)
И брыжей миллион, подобных сотам;
Нет счету скрягам, подлипалам, мотам,
Побольше их, чем сладких слов у лести;
Тьмы стряпчих, чья стряпня — погибель чести.
Беда и горе — вдовам и сиротам;
Иезуиты, что пролезут в щелку,
Все дело в лицемерье и в расчете;
И месть и ненависть — за речью лживой;
Немало ведомств, в коих мало толку;
Честь не в чести, но почести в почете;
Вот образ века, точный и правдивый.
II
Подмешивали мне в вино чернила,
Как паутиной, оплели наветом;
Не ведал я покоя, но при этом
Меня ни злость, ни зависть не томила.
По всей Испании меня носило,
Я был замаран мерзостным памфлетом,
Вся мразь меня старалась сжить со свету,
Вся сволочь мне расправою грозила.
О кабачок, храм истины! О кубки!
О вольное житье отпетой братьи!
О резвые дешевые голубки!
Пусть состоит при королях и знати,
Кто в честолюбье ищет благодати,
А мне милее выпивка и юбки.
Перевод А. Косс
НА СМЕРТЬ ГРАФА ВИЛЬЯМЕДЬЯНЫ
Оплачь его, изгнанница Астрея,
Он был недолгим гостем в жизни дольной;
Перо и речь он отдал мысли вольной
И, слову жизнь даря, играл своею.
Он лебедь был, и, с ветром спорить смея,
Дивил он песнью дерзкой и крамольной.
Не ведал он, что смерть тропой окольной
Шла с каждым звуком песни все быстрее
Зяписывай же злое назиданье
Своею кровью, что на ране стынет,
Тебя навек безмолвью обрекая:
«Кто сердце выскажет, тот сердце вынет.
Где речь — вина, немотство — наказанье.
Я не молчал — и молча умираю».