– Нет, – взмахнул рукой Иллур, делая шаг вперед, и пластины на его доспехах глухо звякнули, – воевать с этими кельтами не надо. Они и так теперь на нашей стороне, с тех пор как мы с македонцами в союз вошли. Македонцы дают мне проводников, они тебя уже дожидаются, завтра увидишь. Вот с ними до реки доберешься. Они тебе и с кораблями помогут. А дальше сам.
Леха кивнул, уже невольно начав обдумывать предстоящую операцию по переброске катапульты Архимеда совсем не в том направлении, на котором она должна была себя показать. «А ведь Федор был прав, – невольно усмехнулся Ларин, откусывая от сладкого яблока, – словно почуял неладное. Это „секретное оружие“ может и не в те руки угодить. Его же еще довести надо до места, да и там весело будет. Все может случиться. А Ганнибала мы, похоже, с подмогой „прокатили“. Прости, Федя».
– Когда доберешься до крепости, где твои корабли стоят, по воде, я уже буду там, – сообщил Иллур, – а если нет, то пришлю гонца. К тому времени будет видно, сам управлюсь в степях или понадобишься. Если нет, то отправлю тебя с Аргимом сразу вниз по течению отбивать у греков побережье.
– А если афиняне с остальными туда раньше подоспеют? – поинтересовался Леха, вспомнив кое о чем. – Ты же говоришь, что они будто в земли трибаллов идут через горы.
– Не подоспеют, – пообещал Иллур, – путь вдоль побережья свободен. На перевалах македонцы. Я выступаю и буду у реки раньше греков. А там посмотрим, чего стоят эти хваленые гоплиты. Или ты испугался, брат? Что-то грустный стал.
– Я-то? – усмехнулся Леха, отряхивая крошки с бороды. – Да я любого спартанца порву, попадись он мне на дороге. Просто Федору обещал, что мы скоро у Рима встретимся, когда легионеров разобьем. А теперь вот неизвестно, что выйдет.
– Ничего, – уверенно заявил Иллур, – вот наведем порядок в наших новых владениях, греков отгоним, а там и сюда вернемся. Еще успеешь на развалинах Рима попировать. А этих хваленых спартанцев мы можем еще и не дождаться…
Иллур посмотрел в сторону углей, на которых тлел невесомый пепел от неизвестного письма, и добавил:
– Спартанцы переменчивы…
«Да уж, – невесело размышлял Ларин, пропустив мимо ушей последние слова кровного брата, – чтобы греков усмирить, похоже, придется сначала всю Грецию завоевать. Стоит только начать, увязнем по уши. Не скоро мы тогда сюда вернемся. Да делать нечего, я же скиф теперь, как ни крути. Не Ганнибалу служу. А Иллур прав, этот Пуниец – воин известный, как-нибудь и сам разберется. Жаль только, что с катапультой так неудобно вышло. Ну да он меня простит, надеюсь. На хорошее дело использую – греков бить. Потом верну».
Больше ничего серьезного Леха в тот вечер не узнал, если не считать сообщения, что царица Орития со своими амазонками тоже покинет лагерь завтра. Вместе с Иллуром сарматы отправятся добивать восставших из пепла гетов.
Просидев с царем в юрте еще часок, они распили пару кувшинов отличного вина. Леха немного захмелел и вскоре почувствовал усталость. Трехдневное плавание, полное опасностей и ничуть не походившее на развлекательную морскую прогулку, давало себя знать. Леха вдруг захотел побыстрее добраться до своей юрты, что стояла на дальней оконечности укрепленного лагеря, и лечь спать. Завтра предстояло начинать новый поход, а перед этим следовало набраться сил.
– Пойду я, – сообщил он Иллуру и, получив разрешение, покинул шатер царя.
Пройдя мимо охранников, остановился, вдохнув напоенный морскими ароматами и можжевельником густой воздух, от которого еще больше закружилась голова. Осмотревшись, нашел глазами группу бойцов, поджидавших его возвращения, и, приказав им жестом следовать за собой, побрел между юртами привычной дорогой. Вскоре он добрался до места, где отдельной группой стояли шатры его трехсот воинов. Между ними горели костры, на которых скифы готовили ужин в огромных медных котлах. От котлов доносились такие ароматы, что у адмирала потекли слюнки, но спать он хотел больше, чем есть. А потому зашагал прямиком к своей юрте.
Отмахнувшись от подскочившего с докладом Уркуна, Леха заявил ему, прежде чем сотник успел открыть рот:
– Завтра доложишь. С утра будь готов выступать, а сейчас отдыхайте. Да и я посплю.
Но не успел он пройти оставшиеся двадцать шагов до шатра, как послышался конский топот и в отблесках костров показались длинноволосые силуэты сарматских воительниц. Леха застонал, остановившись у входа в юрту. О чем-то подобном он подумал сразу, едва услышав от Иллура, что амазонки завтра тоже уходят в степи. Но в глубине души надеялся, что обойдется. Не обошлось.