— Я знаю. Кстати, я немало удивился, когда приехал он, а не сам Борис.
— Ну, знаешь, мы тоже были удивлены, когда вместо Марии Ампаро увидели Хавьера Луиса, — Анна впервые улыбнулась за это утро.
— Ладно. Будем считать: один-один. Надо ехать. Иначе мы попадем в самую жару. Гулять на солнцепёке не самое приятное занятие.
Хавьер завёл мотор. Перспектива провести с этим мужчиной один на один несколько часов совершенно не радовала Анну, но выбора не было.
— Может, ты всё же пересядешь?
— Зачем?
— С первого сидения лучше обзор.
— Мне и здесь неплохо всё видно.
— Анна, не будь ребенком! Ты что? Меня боишься? — подколол девушку испанец.
— Ничего я не боюсь! — парировала она и быстро пересела.
Нет, Анна боялась не его, а себя. Даже сидя на заднем сидении, она чувствовала такой знакомый запах кожи Хавьера, смешанный с ароматом его любимого парфюма. Ноты горького миндаля, мускуса и белого перца вызывали в девушке целую бурю эмоций и воспоминаний, от которых по телу растекалась истома, а низ живота наполнялся теплом. Эти ощущения сбивали с толку. Анне требовалось немало усилий, чтобы не выдать себя, сохранять хладнокровие и деловой вид.
Будь здесь Володька, он бы задавал идиотские вопросы, которые нужно было бы переводить и это бы отвлекло Анну от ненужных и таких неуместных мыслей. Но избалованный мальчишка не явился на встречу. И теперь девушке казалось, что воздух в машине стал невозможно горячим и обжигал лёгкие при каждом вдохе.
Они выехали из города и понеслись по автомагистрали вдоль побережья. За окнами машины, насколько хватало глаз, простирались километры водной глади. Солнечные блики играли на сапфирово-синей поверхности моря. Белоснежные виллы, разбросанные по берегу, утопали в буйной средиземноморской растительности, ярких цветах бугенвиллии и нежных олеандрах. По другую сторону дороги возвышались невысокие горы и холмы с выжженной солнцем травой. В машине играла негромкая музыка. Латиноамериканские ритмы и гортанные напевы фламенко бередили душу и воскрешали самые болезненные воспоминания. Анна прекрасно помнила, как нещадно удаляла испанскую музыку из своего плеера после разрыва с Хавьером. И сейчас всё то, от чего девушка старательно оберегала себя последние годы, снова ворвалось в её жизнь. Кажется, время повернулось вспять. Анна снова ехала по просторам Андалусии с мужчиной, которого когда-то любила больше жизни.
Через полтора часа они свернули с основной трассы. Показались сонные испанские деревушки. Вот за окном мелькнул огромный щит, с надписью о том, что идут строительные работы. Анна увидела логотип их компании. Значит, они почти на месте.
Участок земли, принадлежащий семье Эрнандес, примыкал к уже выкупленной обширной территории вдоль моря, на которой бизнесмен Борис Сергеев развернул строительство огромного гостиничного комплекса. Всё было в лучших русских традициях: с размахом и шиком. На участке предполагалось построить пятизвёздочный отель с причалом для яхт, несколькими ресторанами, барами, дискотекой, СПА-салоном и отдельными домиками-бунгало для ВИП-клиентов. Проект поражал своими масштабами, но господину Сергееву казалось, что земли всё равно мало. Поэтому, изучив местность, его подчиненные узнали, что близлежащий участок выставлен на продажу. Естественно, предприимчивый воротила тут же направил коммерческое предложение номинальной владелице земли.
— Ну, вот мы и приехали, — произнёс Хавьер.
В его голосе Анна уловила некоторую грусть, которая ей показалась странной.
* * *
Они вышли из машины и отправились пешком к морю. Иногда девушка останавливалась, чтобы сделать фото для отчёта и что-то быстро помечала карандашом в толстом блокноте. Едва они ступили на берег, босоножки Анны наполнились песком.
— Тебе лучше разуться, — сказал Хавьер.
Девушка хотела проигнорировать совет, но потом подумала, что мозоли ей ни к чему.
Испанец пристально наблюдал за каждым движением русской. Когда она нагнулась, тонкая ткань брюк обтянула её бёдра и ягодицы. В голове мужчины совсем не к месту понеслись эротические картинки. Анна выпрямилась и поправила лифчик под блузкой. Хавьер голодным взглядом скользнул по женской груди, затем перевёл взгляд на разрумянившееся лицо девушки.
— Даже не мечтай! — процедила свозь зубы Анна, угадав мысли мужчины.
Какое-то время они шли молча по берегу моря.
— Ну, как ты видишь, прибрежная зона небольшая. Основная часть земли находится под оливковыми рощами.
— Какими ещё рощами? В коммерческом предложении не было ни слова об этом.
— Ну, кроме большой пустующей территории, часть моей земли занята оливковыми деревьями. Сейчас ты всё сама увидишь.
Они поднялись по косогору, и девушка замерла от восторга. Перед ней, насколько хватало глаз, простиралась огромная серебристо-зелёная роща. Вековые деревья были усыпаны плодами. Кроны олив ласкал лёгкий бриз, даря живительную прохладу. Укрывшись от палящего солнца в тени раскидистых ветвей, пара прошла немного по аллее. Анна заметила небольшой домик, спрятавшийся между деревьями.
— Там кто-то живёт? — с деловитым видом поинтересовалась она.
— Нет. Уже много лет, как дом пустует. Раньше в нём жили мои дедушка с бабушка. Всё лето мы с Марисоль и двоюродными братьями и сёстрами проводили у них. Дед держал кур, индюков и уток. Когда я был совсем маленьким, у них даже была корова. Но после смерти стариков никто не захотел здесь жить, и дом стал заброшенным.
— Почему ты продаёшь участок? Это же отличная земля. Да и оливковые плантации, наверняка, приносят доход.
— Мне эта земля ни к чему, — с деланным безразличием ответил Хавьер.
— И тебе не жалко? Это же всё-таки ваши семейные угодья, передававшиеся из поколения в поколение. Здесь твои детские воспоминания.
— Сантименты — плохой партнёр в бизнесе, Анна. Думал, ты это усвоила, работая в инвестиционной компании. От старья в жизни надо избавляться.
— Ты такой же моральный урод, как и три года назад, — брезгливо кинула девушка и пошла вперед.
Хавьер догнал её и схватил за руку. От его прикосновения у Анны сердце заколотилось в два раза быстрее. Пальцы мужчины жгли кожу калёным железом.
— Не смей прикасаться ко мне! — русская с силой выдернула руку.
— Ты меня не дослушала, — испанец прищурился. — Одним их моих условий при продаже будет сохранение рощи.
— А как же сантименты? — едко парировала Анна.
— Они здесь ни при чём. Вопрос в людях, работающих здесь. Если твой Сергеев уничтожит деревья, то двадцать человек останутся без работы. А в сезон сбора оливок и того больше. У меня есть моральные обязательства перед рабочими.
— О! Тебе знакомы слова «мораль» и «обязательства»? Давно выучил?
Проигнорировав издёвку русской, испанец продолжил:
— Люди, ухаживающие за рощей — хорошие, трудолюбивые крестьяне. У них каждая копейка на счету, учитывая, что работы для них становиться всё меньше и меньше из-за таких, как твой шеф.
— А в чём виноват мой шеф?
— Такие, как он выкупают землю и строят роскошные отели, на земле, где раньше возделывались поля, и была работа для простых испанцев.
— Да ты ещё и патриот! Ну, так не продавай землю, таким бессердечным акулам бизнеса, как мой начальник.
— У меня нет времени ею заниматься. Думаю, всегда можно найти компромисс. Твоя компания получит шикарный участок, а крестьяне останутся при работе.
— Ага, а ты при деньгах! Ловко придумал! Только господин Сергеев никогда не согласится сохранять рощи на своей земле из-за того, что кто-то там останется безработным.
— Ну этого мы не знаем. Для начала передай ему мои условия.
— Естественно, передам. Но с вероятностью девяносто девять процентов, он откажет.
— И всё же остаётся один процент.
— Думала, как инвестор, ты усвоил, что ставить на один процент против девяносто девяти — затея так себе.
— Я могу себе это позволить, — блефовал Хавьер. — Твоя компания отказывается сохранять оливковые деревья — я не продаю землю. Соглашается — получаю деньги, плюс рабочие не остаются на улице. В любом случае, я в выигрыше, Анни.