— Надо же, — с неодобрением сказал г-н Х. и повторил, покачивая головой: — Жидовская морда!
Продолжая держать в руках ракетку и чехол, он нажал ногой под столом неприметную кнопку. Кусок стены слева от него с жужжанием поехал в сторону, в то время как кресло, в котором он сидел, вдвигалось в образующийся проем. Когда кресло с г-ном Х. исчезло в проеме полностью, кусок стены с тем же жужжанием возвратился на прежнее место. Жужжание смолкло задолго до того, как лежащие на полу очнулись, встали на четвереньки и, втянув головы в плечи, начали озираться вокруг взглядами мутными, тоскливыми и бессмысленными.
Все прежнее было далеко. Дрянь, гниль, проблемы — все было далеко; они опять были свободны, молоды, радостны и желанны друг другу.
Фатима ждала их. Мир ждал их; с благой мыслью они мчались по дружелюбной стране, раздвигая собой разноцветные горы, и правая Филиппа ладонь покойно владела не рычагом скоростей, но Зайкиным кулачком, робким и трогательным. А навстречу им за полосатыми столбиками проносились все такие же овечьи стада, виноградники, и пологие склоны, опоясанные рядами зеленых олив, и крутые, ребристые склоны, и пуэблос — или как там по-местному… пуэблуш, что ли?.. в общем, ресторанчики, церкви, домишки — все как всегда.
Дорога вела вверх, изгибаясь все причудливее. На горизонте, венчая горный массив, мелькнул далекий силуэт старинного замка. Филипп лишь на секунду отвел глаза от асфальта, фотографируя памятью этот простой и романтичный сюжет, зорко отмечая в нем отличия от сотни подобных, виденных ранее. А из-за левого, крутого, скрытого отвесной скалой поворота на трассу выкатывался встречный, бесконечный по длине контейнеровоз — тяжело, неудержимо, не вписываясь в поворот и занимая потому все большую и большую часть полосы Филиппа.
Время остановилось, и Филипп детально, до последней черточки рассмотрел побелевшие от ужаса лица двоих португальцев в кабине контейнеровоза. Ему стало жаль бедняг. Ведь ничего не могло бы произойти, не будь он так близко к повороту: португальцы погасили бы скорость и после момента острых ощущений, подмигнув друг другу, вернулись бы на свою полосу.
Затем взгляд Филиппа проследовал по лежащему перед ним участку трассы. Он прочел этот участок, как книжную строку, слева направо, оценивая каждую из двух своих возможностей, чтобы сравнить. Можно было свернуть налево, в увеличивающееся пространство между контейнеровозом и скалой. Увидев этот маневр, водитель контейнеровоза мог бы полностью занять освобожденную встречную полосу, и Филипп проскочил бы слева от него живой и невредимый.
Это было заманчиво, однако для этого требовалось не только повернуть налево, но и резко затормозить — очень резко, иначе просвет между контейнеровозом и скалой не успеет стать достаточно широким; нырнув в эту клином сходящуюся щель, машина Филиппа будет просто расплющена между скалой и массой контейнеровоза. Наехать левым колесом на скалу? Это было бы как в кино; машина начнет переворачиваться, но опрокинуться на крышу не даст контейнеровоз, а стоя на боку машина должна уместиться в щели…
Что поделаешь — не каскадер; к тому же, при торможении может занести еще до спасительной щели. Лобовой удар… или боковой удар… И даже если повезет и он все-таки проскочит в щель, нет никакой гарантии, что сразу же за грузовиком не следует другая машина. На узких горных дорогах за такими тяжеловесами иногда скапливается целая очередь… Нет, мысль о левом нырке приходилось с сожалением, но решительно отбросить.
Оставалось — вправо. Пока грузовик занимал еще не всю полосу, был шанс проскочить справа от него, но тогда нужно было, наоборот, резко ускоряться, иначе места на полосе не останется. Правда, непонятно, сможет ли он сам-то после этого вписаться в поворот… Насколько крут поворот, не было видно из-за контейнеровоза. Если бы Филипп не потратил секунду на замок — ту самую секунду, за которую грузовик выкатился из-за скалы, — он бы успел увидеть поворот… раньше бы начал маневр… а теперь… но какой уже смысл об этом…
Время двинулось снова; Филипп резко переключился на более мощную передачу и до упора вдавил в пол правую педаль. Он успел в последнюю долю секунды. Огромные колеса и металлические бока контейнеровоза страшно скользнули в сантиметрах от бокового стекла. Затем они отдалились, и Филипп понял, что первую часть задачи он выполнил; теперь следовало погасить скорость и выполнить поворот. Он уже оторвал было ногу от педали газа, собираясь перенести ее на педаль тормоза, но в тот же момент длинное тело контейнеровоза кончилось, миновало, открыло обзор, и Филипп увидел, что вторая часть его задачи неисполнима. Поворот оказался слишком крут; вписаться в него было немыслимо. У Филиппа оставалось опять два варианта: или что есть силы тормозить и после заноса падать в пропасть боком, задом, кувыркаясь, ударяясь обо все, что можно, и глядя, как его любимая делается сломанной, страдающей, окровавленной; или же, не снижая скорости, вылететь с дороги по ходу движения — и лететь, как птицы, быть вместе еще, может быть, пять долгих секунд…