– Отлично, а вы умеете его наливать?
– Мэм! – воздел руки Вадик. – Это вопрос индивидуального вкуса! Одни требуют смешивать, зато другие нет!
– Если захотим, смешаем и сами.
– Понял вас, – с гротескной серьезностью склонил голову официант. – Два «шеридана»? Со льдом?
– Да, только льда чуть-чуть. И еще – будьте любезны, пепельницу.
Вадик ушел. Ана достала из сумочки плоскую пачку хороших дамских сигарет и копеечную разовую зажигалку.
– Ты меня пугаешь, – сказала Вероника.
– Последний раз я курила…
– Я не об этом.
– А-а, – Ана опять усмехнулась. – Я же тебе сказала, ничего особенного. Просто долгий разговор.
Она закурила. Принесли пепельницу.
– Может быть, даже не столько долгий, сколько…
Принесли «шеридан», и Вероника почувствовала знакомое нежное умиление, наблюдая, как самозабвенно ее подруга вторгается соломинкой в двуслойный напиток. Долгий разговор почтительнейше ожидал конца церемонии; Анютины Глазки послали Веронике мимолетный, легкий укор за уклонение от участия в торжестве.
– Ну попробуй!..
– Класс, – отозвалась Вероника, попробовав.
Ана просияла.
– Я знала, что тебе понравится. Светлый слой похож на «бэйли», но это не совсем «бэйли», как ты считаешь, или я ошибаюсь?
– А ты спроси.
– У кого? – удивилась Ана. – У них? Откуда же они знают?
– Раз торгуют этим, значит, что-то должны знать…
Ана пренебрежительно махнула рукой.
– Спасибо еще, что наливать умеют. Про такие вещи нужно читать в специальной литературе… при этом смотреть еще, что за издательство… кстати, я привезла с собою один журнал, там такое стекло – чудо! Помнишь, я рассказывала – «Леонардо»? Я тебе покажу… Значит, решено: включаем в меню по рюмке «шеридана», vale?
– Vale, – улыбнулась Вероника. – Однако, – напомнила она, – ты начала про домработницу…
– Да, да… У меня никогда не было домработниц. Помнишь мои страхи и сомнения? Неделю назад я стала звонить. Разным людям; среди прочих и Марковой – помнишь Маркову? Сейчас мы видимся редко, но она и сама держит домработницу, и знакома со многими такими людьми… Мы мило поболтали. Буквально на следующий день она перезвонила мне и сказала, что ее бывшая начальница отпускает хорошую домработницу и согласна, чтобы она дала мне ее телефон.
– Кого – ее? – спросила Вероника.
– Начальницы, не домработницы же…
– Ну, мало ли… Хотела уточнить.
– Начальницы. Я позвонила. Интеллигентная пожилая дама; между прочим, Анна Сергеевна, как и я.
– Послушай, – нахмурилась Вероника, – это забавно, что Анна Сергеевна, но разве от хороших домработниц избавляются? Или я чего-то не понимаю?
– Именно это меня и тревожило, то есть я хотела выяснить причину. Маркова сказала, что она – домработница – просто стала им не нужна. Если есть первоисточник, зачем же я буду уточнять у Марковой?
– Ага.
– Итак, я позвонила. Поговорили о Марковой, о том о сем. Эту тему, представь себе, Анна Сергеевна подняла сама. Она сказала так:
«Многие думают, что с уволенными домработницами дело иметь нельзя, потому что хорошую домработницу не отпустят. И я очень рада, что Вы мне позвонили, – сказала она, – потому что я хотела бы принять участие в судьбе этой девушки и хотела бы, чтобы она попала к хорошим людям».
Надо сказать, что к этому моменту нашей беседы ее основная тема была затронута нами в самых общих словах, а образ домработницы в моем представлении почему-то являл собой полную, хлопотливую тетушку лет этак сорока пяти, может быть, даже в чепчике, и непременно пышущую здоровьем.
«Вы сказали, девушки?» – переспросила я.
«Да, девушки, – подтвердила она, – молодой девушки, по имени Марина и с привлекательной внешностью; и это основная причина того, что мне трудно ее устроить».
«Понимаю, – сказала я, – то есть я, кажется, понимаю, почему ее трудно устроить, но не понимаю, почему девушка с привлекательной внешностью вообще пошла в домработницы. Согласитесь, что это кажется странным. Даже если это не основное ее занятие… Сейчас для привлекательной девушки столько всяких возможностей…»
«Положим, возможностей было много всегда, – так сказала Анна Сергеевна. – Видите ли, Марина кое в чем отличается от многих. Во-первых, она из деревни, и ей удалось сохранить редкую для нашего времени моральную чистоту…» – Именно так она и выразилась, с достоинством и вполне серьезно. – «А во-вторых, – сказала она, – эта девушка верующая… правда, исповедания не православного; кажется католичка… словом, такая работа соответствует ее мировоззрению, точнее желанию помогать людям. Кроме того, Вы угадали, что это не основное ее занятие; она работает медсестрой, и здесь еще одна причина того, почему не так-то легко ее устроить – работа в больнице посменная, и она может работать в доме только два дня через один, по скользящему графику, а это, как Вы понимаете, далеко не всем подходит».