– Да… кажется… да, да.
– Она похожа на ту актрису… или русалку…
– Сигаретку будь добра, – пошевелила пальцами Вероника. – Значит, ты взяла эту похожую на русалку Марину и создала себе проблему. Так?
– Дорогая, – сказала Ана, протягивая подруге курительные принадлежности, – ты права и не права одновременно. Я и впрямь создала себе проблему, но эта проблема вовсе не в Марине как таковой. Я же сказала тебе – это психоаналитическая проблема. Не знаю, поймешь ли ты меня… Рассказывать дальше?
– Вообще-то, – поджала губы Вероника, – я считаю себя твоей подругой… или тебя – своей…
– Да, ты права, – решила Ана, – я должна тебе рассказать. Но тогда потребуется еще что-нибудь… например, «шеридан»… и сигарета…
– Третья подряд, – бесстрастно отметила Вероника.
– Хорошо, – кротко вздохнула Ана, – обойдемся… Вадик!
Она сделала заказ. За соседний столик с шумом опустились двое русских бизнесменов, выложили на скатерть джентльменский набор – сигареты, зажигалки, электронную записную книжку, авторучку, журнал, трубку сотового телефона. Вадик принес «шеридан».
– Итак, – сказала Вероника.
– Моя проблема, – сказала Ана, – не в Марине, а во мне самой. Ты же знаешь – у меня с Филом все в порядке. Говоря высоким слогом, я по-настоящему счастлива.
– Проблема в том, что ты счастлива?
– Если хочешь, да; я слишком привыкла быть счастливой и вдруг поняла, насколько уязвима эта позиция. Однако, мы никогда всерьез не обсуждали эту тему – понимаешь ли ты, что такое счастливая женщина? Поговорим о счастье.
В отличие от австралийского города под названием Лейвертон, в существовании Мадрида Филипп никогда не сомневался. Мадрид был столицей; он был реален, как испанский язык; более того, он был Real, то есть королевский. Он был парадоксально Real, как понял Филипп, когда жарким временем сиесты, в сквере прямо напротив королевского дворца, компания таких же, как в России, цыганок лишила их налично-денежной ценности.
Толедо же обретал свою реальность постепенно.
Рекламка в витрине бюро путешествий.
Кружочек – большой! – на карте автодорог.
Голубой транспарант на шоссе – указатель направлений. Toledo. Еще Toledo. И еще.
Цифры справа – километры до города.
И все меньше и меньше. И вовсе ноль.
Они въехали в город.
Среди изрядного множества новых процедур, долженствующих стать бытовыми традициями в новом жилище Филиппа, одна стояла неким особняком и была мила своей сибаритски-снобистской сущностью, а именно – совершение выбора: душ или джакузи. Это не было похоже на прежний выбор между душем и ванной, определяемый соображениями в основном узко прагматическими – то есть, запасом собственного времени, возможностью занимать единственный в квартире санузел, текущей стабильностью горячего водоснабжения, степенью общей усталости тела, а также конкретной гигиенической потребностью. Нет, не то было теперь. Поскольку и душевая кабинка, и джакузи, сделанные по наивысшим стандартам, призваны были доставлять человеку радость во всех отношениях, начиная со своих сияющих внешних форм, выбор между ними определялся теперь в первую очередь эстетическими запросами момента, в некотором роде капризом, прихотью; так гурман выбирает в хорошем ресторане блюдо, слабо руководствуясь при этом собственно чувством голода. Уже само то, что он, Филипп *ов, ежедневно делает этот сложный и красивый выбор, наполняло его приятными, самодовольными ощущениями. На своей сумасшедшей работе ему ежедневно приходилось решать массу разных проблем, в том числе и сложнейших, и даже таких, которые было по силам решить только ему, одному человеку из многомиллионного города; но этот факт, которым он мог бы по праву гордиться, доставлял ему отнюдь не удовольствий, а лишь неврозов перед лицом огромной ответственности. А вот выбор между душем и джакузи, не требующий ни умения, ни заслуг, почему-то был для Филиппа источником гордости, чувства собственного достоинства и покоя.
На сей раз он выбрал душ, как средство мобилизации к предстоящей ему телефонной атаке. Он уже знал за собой это новое качество, новый навык или, может быть, прием – за четверть часа до встречи, до важной беседы кратко обежать мыслью вокруг созданной ими со Вальдом империи… правда, совсем еще маленькой, но все же империи: ему нравилось это надменное слово, и маршальский жезл все яснее прощупывался в захламленной глубине его бывалого жизненного ранца. Итак – объять рачительным, въедливым взглядом любимое детище, прикинуть его нынешний потенциал, нащупать слабинки, разглядеть скрытый резерв, потом – выше: обнаружить его среди многих подобных, увидеть, чем оно лучше других и чем, не дай Бог, уступает – это плохо, но это нужно знать; и, наконец, движение в сторону – к клиенту, партнеру, конкуренту: что мы предложим? чем прельстим? не попадем ли в ловушку? не напустим ли благостных пузырей сверх меры? И дальше: что за люди? чего хотят? что дадут? а что могли бы? И еще: с кем связаны? от кого зависят? и кто зависит от них?