Юлия Иваницкая
Испанский стыд
Барселона — интересный город. Красивый и безразличный. Эмоциональный и рациональный.
Во время сиесты не купишь даже воду: если не подумал о себе заранее — никто ради тебя не станет жертвовать своим отдыхом. На завтраке в отеле хочешь уменьшить кондиционер, который попросту сдувает — но персонал возмущенно включает заново. Ишь ты, понаехали и командуют!
Это ещё что, на стене вдоль дороги большими буквами выведено "tourists, go home!" А уж если попытаешься на улице задать вопрос не на испанском, то могут промолчать или резко заявить:
— No English!
В общем, после приветливых и услужливых азиатов было… странно. Но именно этот колоритный город стал завершающим пунктом кругосветки «Москва — Бангкок — Екатеринбург — Барселона — Москва». Кругосветка — это когда один экипаж отправляется по цепочке в разные пункты, можно за две недели половину земного шара облететь. Успеваешь и притереться к коллегам, и породниться, и надоесть.
В Барселоне предстояло провести 4 дня. Первый день шоппинг. Второй и третий каждый коротал по-своему. А на четвёртый девочки собирались на пляж, мальчики на футбол — играли команды «Реал» из Мадрида и Барселоны.
Саша с громким выдохом захлопнула крышку ноутбука и заметалась по номеру, ища что бы разбить или обо что разбиться. Через пару минут она решительно подошла к телефону и набрала номер Ярика.
— Что делаешь?
— Сплю.
— Есть что выпить?
— Только водка.
— Сейчас приду.
Девушка достала из холодильника пачку вынесенного с борта томатного сока и почти целую шоколадку. Через минуту она стояла на пороге номера мальчишек.
— Ты же не пьёшь, — неуверенно произнёс Ярик.
— Наливай, — отрезала Саша.
Она схватила протянутый пластиковый стаканчик, задержала на мгновение дыхание и опрокинула жидкость в себя. Ничего не почувствовала, будто выпила слегка подогретую воду.
— Давай ещё.
Ярик налил ещё раз и поставил рядом стакан с томатным соком — другой закуски не было. Она опрокинула залпом и снова не ощутила ничего особенного. Зато смогла говорить.
— Он решил остаться с женой.
— Когда он сообщил тебе?
— Только что прочитала письмо.
— То есть он даже не позвонил, поставил в известность официально в одностороннем порядке?
— Пишет, что не сможет смотреть в мои глаза, сердце разрывается. Чувствует себя скотиной, не хочет, чтобы его ребёнок страдал так, как когда-то он.
— А ты серьёзно думала, что он уйдёт из семьи?
— Я боялась этого. Хотела разорвать отношения, чтобы не быть разлучницей. Хотела говорить с ним, держа за руку, ставить точку самой. А получилось вот так… Наливай. Ничего не чувствую.
Ярик удивлённо наблюдал, как девчонка весом в два раза меньше его, которая до того при нём пила только пиво, хлещет водку и не морщится.
К концу бутылки Саше показалось, что действие началось, но для достижения цели этого было мало.
— Я видела бар на этой улице. Пойдём туда.
— Эй, подруга, тебе не хватит?
— Ты что, оставишь меня одну?
Саша помнила полумрак и прохладу в заведении, помнила, как заказала текилу, как спорили с Яриком о происхождении выражения «испанский стыд».
— Это когда стыдно, например, за поведение соотечественников за границей… Думаешь, просто так нас тут не любят?
— Как можно отвечать за чьи-то поступки?
— У меня так бывает… Стыд разный. Интересно, если мне стыдно за то, что я в Барселоне бухаю потому, что меня бросил любовник, это тоже испанский стыд?
…Она помнила ещё, как пошла в уборную и даже — смутно — как выходила из неё.
…Потом Саша осознала себя лежащей в постели и поняла, что номер чужой, она одета и заботливо прикрытая одеялом.
Словно издалека, доносились голоса — оказалось, весь экипаж собрался в номере ребят на послеполётный брифинг (так назывались весёлые посиделки с горячительными напитками).
— Что с Сашей, ей плохо?
— Да, голова болит.
Никому в голову не могло прийти, что скромница Александра в дупель пьяная валяется на чужой кровати, пока она не подала голос:
— Ну что топаете, как слоны? Нельзя потише?
Понимающе переглянувшись, гости бочком потянулись к выходу, а Саша снова провалилась в тяжёлый сон.
Утро было недоброе.
— Ярик, ты почему лифчик не снял, изверг? У меня же теперь болит всё! Господи, голова, моя голова…
— Сашка, нельзя так делать. Нельзя доверять мужчинам. Ты ж тут пока валялась, мой придурок-сосед кругами вокруг ходил в надежде прилечь рядом.
— Но ведь тут был ты! Всё же хорошо, правда?