Я пылкой страстью полон вновь.
Ах, нет любви, чтоб дар прелестный
Не отдала б за неизвестный
Ей клад и новую любовь!
Финео. Зачем же, если, не жалея,
Ты прежней изменить готов,
Ты к Гарсерану так суров
Был за одну беседу с нею?
Граф. Иначе сделать я не мог —
Не из любви, из чувства чести.
Любя ее со мною вместе,
Моей он дружбой пренебрег,
Моя любовь была в ту пору
Единой радостью моей,
Я не видал еще очей
Моей прелестной Теодоры…
Отец идет, – в недобрый час!
Ступай, разведай, где сокрыла
Она жестоко лик свой милый,
Узнай и возвратись тотчас.
И знай, что без вестей сегодня
Тебя к себе я не пущу.
Финео. Узнаю все и разыщу
Ее хоть в самой преисподней.
Сцена XIV
Маркиз, граф.
Маркиз. Граф…
Граф. Мой сеньор!
Маркиз. Вы позабыли,
Что вы – сеньор?
Граф. По крайней мере,
Я знаю, вы – сеньор, а я —
Ваш сын законный и наследник.
Маркиз. Не в том наследство, чтоб владеть,
А в том, чтоб быть его достойным.
На этом зиждется равно
И уваженье и презренье.
Сеньоры – судьи, а судья
Родится в мир, чтобы бороться
С неправдой. Граф, тот не сеньор,
Кто сам обиды умножает.
Какая цель в безумствах ваших?
В чем смысл неистовых поступков
Они ведут лишь к одному:
К вам уваженье все теряют —
И по заслугам. Вы готовы
И жизнью рисковать, и честью,
И все за женщину. Она
Другого любит, он сословьем
Вас много ниже. Граф, ужели
Достойно это вас? Меж тем
Стране грозит беда, и мавр
На нас уж двинул из Толедо
Свои войска, пройти готовясь
Ущельем снежным у Сеговьи.
Вот случай, храбрые друзья,
Вам применить ваш юный пыл.
Кто смелым сердцем благороден,
Тот обнажает свой клинок
За Бога, короля и честь.
Иль вы не знаете, что сан
Высокий ваш (ему основой
Доверье короля ко мне)
Давно является предметом
Интриг и зависти? Забыли,
Что королевскому любимцу
Довольно волоска простого,
Чтоб поскользнуться? Вы забыли,
Что, поскользнувшись, может он
Упасть; что близость к королю
Подобна дереву: коль прямо
Стоит оно, венчают ветви
Его убранством пышной лести,
Но пошатнись оно, и сразу
Все то, что пышностью являлось,
Став тяжким бременем, его
Паденье только ускоряет?
И не о том ли вам твердят
На все лады тысячекратно
Преданья, повести, рассказы?
Иль вы забыли, как Бельтран
Рамирес правил королевством,
Как зависть привела потом
Его на эшафот кровавый,
Как обратились в легкий дым
Монаршей милости лучи?
Увы! какая слепота
На эту дерзость вас толкает!
Вы раздражаете народ,
В нем пробуждая жажду мести…
Тот с дамой был своей, а вы —
Неистовый, высокомерный,
В своей попытке не успев
Ее отнять, – вы оскорбили
Его ударом! Если б небу
(Оно достойно покарало
Двух ваших слуг за беззаконный
Поступок) и на вашей жизни
Угодно было дать другим
Пример сурового возмездья!
Граф. Сеньор…
Маркиз. Не надо оправданий.
Умерьте буйство вашей крови,
Иль, жизнью короля клянусь,
Я заключу вас в крепкий замок,
И будете вы там, пока
В вас пыл души не остудят
Года и белизна седин. (Уходит.)
Граф. О нет! Безумцу непонятны
Угрозы все и увещанья,
Пока ему, о Теодора,
Ты не вернешь покой и разум!
Тюрьма
Сцена XV
Дон Фернандо с молотком и веревками, Гарсеран, Камачо, Корнехо, Xарамильо со светильней.
Дон Фернандо. Теперь, друзья мои, пока
Ночь погружает в сон глубокий
Врага, пускай проснется в вас
Отвага замыслов свободных.
Скажите, кто из вас рискнет
Сломать наручники? Корнехо,
Камачо, испытайте силу!
Каначо изо всех сил пытается сломать наручники.
Камачо. Сломать каленое железо
Одною силою руки,
Педро Алонсо, невозможно!
Дон Фернандо. О, почему алькайд тюремный,
Мою болезнь и рану видя,
Не облегчил мне цепи?
Камачо. Вы
И мертвый все ж ему опасны.
Корнехо пробует сломать наручники.
Корнехо. Нет, это то же, что в стальные
Бить стены пулей восковою.
Гарсеран. А разбивать их молотком
Нельзя: на стук проснется стража,
И мы вконец погубим дело.
Дон Фернандо. Глупец я! У меня есть зубы, —
Зачем искать другое средство?