Злосчастный!
Теодора. Как, тебя ль я вижу?
Ты вновь на воле, ты со мной.
Финео (в сторону). Мне это все грозит бедой. (Уходит.)
Сцена XIX
Дон Фернандо, Гарсеран, Теодора, Чичон, Камачо, Корнехо, Xарамильо, заключенные.
Дон Фернандо. Друзья, угодно было небу
В его великом милосердье
Достойным увенчать успехом
Наш смелый замысел. Теперь
Нам нужно обсудить спокойно
И порешить, как мы свободу
Всего вернее сохраним.
Хотя на первый взгляд мы здесь
Нашли себе приют надежный, —
Известно вам, какие льготы
Предоставляются посольским
Домам, – однако забывать
Не должно, что послы нередко
Дают согласие на то,
Чтоб нарушалось это право.
Так заставляют поступать
Их интересы государства
В те дни, когда покой страны
Важней всего. А мой противник
К тому ж – всесильный фаворит,
И угодить ему, конечно,
Посол захочет. Вот по этой
Причине и приняв в расчет,
Что здесь, укрывшись, мы попали
В тяжелый плен тюрьмы другой
И снова лишены свободы,
Я предлагаю вам Сеговью
Покинуть вместе и идти
Туда, где слава о делах,
Свершенных нами, для рассказов
Обильную даст пищу. Много
Нас здесь сейчас, а станет больше,
Когда примкнут к нам все, кого
Тревожат прежние проступки.
Освободив из мест соседних
Уловкой хитрой или силой
Тюремных узников, из них
Свое мы войско образуем.
Пускай оно нагонит страх
На вражьи полчища и станет
Оплотом верным для своих.
Займем мы дикие вершины
Окрестных гор. Свою защиту
Дадут нам скалы, став врагу
Стеной и башней неприступной.
Мы будем грабить пешеходов
И близлежащие селенья
Обложим далью: отдадут
Они нам деньги и добро,
Кормить нас будут поневоле,
И сможет каждый оскорбленный
Отмстить обидчику, – тому
Найдется повод, – а победу
Удача наша обеспечит.
Камачо. Мне план ваш очень по душе.
Корнехо. Да кто ж из нас не пожелает
За вами следовать!
Харамильо. Мы все
Сошлись в одном и том же мненье.
Чичон (в сторону). Что слышу? Господи помилуй,
Готовы в полымя они
Теперь шарахнуться. Чичон!
Тут путь на виселицу прямо.
Дон Фернандо. А вы, сеньор мой Гарсеран,
Вы что мне скажете?
Гарсеран. Другие
Теперь заботы у меня.
Увы, еще я не владею
Своей свободой. Я опутан
Красивой цепью, я в плену
У женской прихоти. Но, зная,
Что сердцу вашему знакома
Любви неумолимой власть,
Не сомневаюсь я, что вы
Мое сочтете оправданье
Вполне достаточным. И если
За вами следовать не может
Моя особа, верьте мне,
Душа моя полна сознаньем,
Что вам я был обязан жизнью,
И вечно буду я считать
Себя в долгу у вас, и – верю —
Настанет день, когда смогу
Вам это доказать на деле.
Дон Фернандо. А я, я вашей крови верю.
Гарсеран. Пусть ваши доблестные руки
Не меньше счастья завоюют,
Чем мужества таится в них. (Уходит.)
Сцена XX
Дон Фернандо, Теодора, Чичон, Камачо, Корнехо, Харамильо, заключенные.
Чичон. А я, сеньор, раз никого
Я не убил и мне Сеговья
Пришлась по нраву, раз к тебе
Я поступил, чтоб научиться
Из ткацких рук твоих владеть
Челном, не челноком… дозволь
С твоею милостью свести
Мне счеты. Ты мне три дуката
Изволил дать. Они равны
Трем месяцам моей работы.
Я у тебя разбил горшок,
Два блюда и один урыльник.
Купил за это молоток
И пук веревок.
Дон Фернандо. Ах, предатель!
Чичон. Сеньор, подальше руки! (Бежит к воротам.)
Камачо. Стой!
Удрал на улицу, негодник.
Чичон. Вас много здесь. А если хочешь
Один ты на один со мной
Сойтись, так ждать тебя я буду
На площади и у подножья
Тюремной виселицы.
Камачо. Крепкий
Себе сыскал он частокол.
Сцена XXI
Дон Фернандо, Теодора, Камачо, Корнехо, Харамильо, заключенные.
Дон Фернандо. Теперь должны решить вопрос
Мы важный: выбрать капитана —
Такого, чтоб ему охотно
Все подчинялись. Нам недаром
Твердит история о том,
Что без вождя порядка нет,
А где порядка нет, там вечно
Царят раздор и неудачи.
Камачо. Кому ж другому, как не вам,
Быть капитаном?
Корнехо. Кто решится
Оспорить вашу доблесть?
Харамильо. Все