— Ты можешь назвать имя убийцы Мигеля д’Инестрозы?
— Нет, — почтительно ответил тот, — но я могу его показать.
— Делай, — негромко сказал король.
Юноша взял с низкого столика зеркало и молча поднес его к лицу короля. Тот от неожиданности отпрянул, потом после долгого молчания спросил:
— Где ты живешь?
— В доме госпожи Розиты Гильермо, — сказал он и со значением посмотрел в лицо государя, — моя мать работает у нее служанкой.
— А, это дом недалеко от табачной фабрики? — небрежно уточнил король.
— Нет, это в Санта-Крус.
— Кроме тебя мать об этом с кем-нибудь говорила?
— Нет, она не хотела, чтобы об этом кто-нибудь знал, кроме нас с ней, даже вы, ваше величество, но я хочу жениться и завести свое дело…
Король прервал юношу грозным голосом:
— За наградой придешь завтра и спросишь Родригеса, моего слугу, он все устроит, а теперь иди.
Низко поклонившись и довольно сияя, юноша почти выполз задом из комнаты. Дверь за ним еще закрывалась, когда король ударил в гонг, вызывая Родригеса. Тот вошел и молча застыл в ожидании.
— Мальчишку напоить, ограбить и утопить.
Родригес поднял брови, что означало вопрос.
— Сегодня! Потом займись его матерью! — сказал король и отпустил слугу нетерпеливым жестом.
Все анекдоты про чукчей — полная чушь. Это удивительно тонкие, умные люди. Им удалось придумать и запомнить сто слов, обозначающих различные состояния и оттенки снега. А мы выдумали про них столько анекдотов, но пользуемся всего десятком слов для описания морских вод. Я не прошла ни пяти океанов, ни даже десяти морей, но знаю, что в каждом море в разное время года и суток вода совершенно особенная. Летом в полдень в Черном море вода фиолетово-синяя, в Адриатике — зеленовато-лазурная, в Средиземном — серовато-голубая, а в предзакатные часы за бортом яхты «Бьюти», на которой мы мчались навстречу закату и приключениям, вода была темно-бирюзовая. Порт, из которого мы вышли в море, теперь был далеко и казался песчаной крепостью, вылепленной детьми на кромке пляжа. Марина, как всегда, устроилась на носу, и мне не хотелось мешать ей в те редкие минуты, когда она может побыть сама собой и сама с собой.
Матросов не было видно, как и положено хорошо вышколенной команде, они делали свое дело незаметно. У штурвала стоял сам капитан. Мы с Аланом сидели на палубе под натянутым тентом и молча любовались морем, небом, которое окрашивал закат, и удаляющейся линией берега. Говорить не хотелось даже мне. Я боялась разрушить очарование этой стадии отношений, когда еще ничего не сказано, но уже все понятно. Приглашение на прогулку, отсутствие посторонних, его внимание ко мне были красноречивее и важнее всяких слов и комплиментов. Иногда мы обменивались жестами, привлекая внимание друг друга к птице, парящей над яхтой или к облаку, окрашенному в закатные цвета. Постепенно, наглядевшись на морские пейзажи, Алан стал все дольше задерживать взгляд на мне. Я почувствовала необходимость сменить обстановку, добавить чего-нибудь динамичного, например музыку. Поэтому встала и, чуть прихрамывая, пошла к рубке, чувствуя взгляд Алана на моей пикантно-обнаженной спине.
— Сеньор Хорхе, можно включить музыку? — с ученической вежливостью спросила я.
— Конечно, сеньора! Какие пожелания? — почти не поворачивая головы, ответил капитан.
— Может быть, у вас есть диски Хосе Падила? — неуверенно спросила я.
На этот раз капитан повернулся и сказал, с интересом глянув на меня:
— Наши музыкальные вкусы совпадают. Вы что, бывали на Ибице в кафе «Дель Мар»?
— Еще нет, но мечтаю, — призналась я.
— Что вы думаете по поводу «Навигатора»? — предложил капитан.
— Прекрасная музыка и очень подходит для нашего путешествия, — искренне обрадовалась я.
И через несколько мгновений пульсирующие звуки наполнили окружающий мир. Это был как раз тот случай, когда мощность колонок музыкального центра нужно использовать полностью. Я вернулась на палубу. Алана не было, а музыка так волновала меня, так заводила, что мои руки и ноги сами стали двигаться в танце. Этот первый трек «Навигатора» я знала наизусть и танцевала под него не раз, но никогда не слышала его так громко, чтобы каждый звук отдавался не только в ушах, но и во всем теле. Когда музыка сменилась, я остановилась и обернулась. Алан стоял на корме, а рядом с ним был матрос, держащий в руках поднос с напитками. Это было очень кстати.
— Джин с тоником? — спросил Алан.
— Да, с лимоном и со льдом, — одобрила я его выбор напитков и вскоре уже громыхала кубиками о толстые стенки бокала.