— Не уверена, что правильно поняла твой вопрос, — наконец нашла я спасительную формулировку.
— Может быть, я неправильно спросил, но я хочу знать и это для меня важно, считаешь ли ты, что в наше циничное время человек, имеющий убеждения, должен поступать в соответствии с ними? — произнес он, медленно подбирая слова.
«Вот это да! — с ужасом подумала я. — Он из Аум Синрикё или из «Красных бригад», беда!» Видимо, смятение отразилось на моем лице, но ответ мой был не менее пафосен, чем вопрос.
— В любое время человек, чтобы не потерять уважения к себе, должен поступать в соответствии с убеждениями.
Алан наконец обнял меня за плечо и сказал очень доверительно:
— Ты не представляешь, какое счастье для меня встретить женщину, разделяющую мои взгляды и к тому же такую очаровательную и притягательную! — Он нежно коснулся губами моего виска. — Я чувствовал, что мне будет с тобой хорошо и легко. Ведь принцип только тогда можно назвать принципом, когда удается его не нарушать, — его голос звучал взволнованно.
«Ничего не понимаю, какие принципы? Мы целоваться будем когда-нибудь, ведь скоро берег!» — Мне очень хотелось произнести это вслух, но вместо этого я сдержанно спросила:
— Что ты имеешь в виду?
— Честь! — выпалил он.
— Чью, твою или мою? — Я встала.
Он тоже тут же поднялся и, глядя на меня с влюбленной нежностью, тихо и очень проникновенно произнес:
— Твою и мою. Ведь моя честь состоит в том, чтобы не посягать на твою.
Поняв, что это приговор, я сделала то, что хотела так долго — обняла его руками за шею, приникла к нему и положила голову на плечо. Так мы стояли до тех пор, пока не раздался стук в дверь и голос: «Прибываем!»
Яхта причалила, чудом найдя для этого место среди десятков таких же яхт, уже вернувшихся на ночевку в порт. Через несколько минут все было выключено, закрыто, а команда отпущена на берег. Сеньор Хорхе предложил подвезти нас до отеля под предлогом моей ноги, но, видимо, в надежде на приятное продолжение отношений с Мариной. Почти молча мы добрались до отеля. Хорхе проводил нас до входа, бросил цепкий взгляд на название, явно фиксируя его в памяти, пожелал хорошего отдыха, выразил надежду на новую встречу и удалился, сопровождаемый вслед нашими благодарностями.
Мы подошли к стойке за ключами. Марина назвала номер, и нам вместе с ключами протянули записку. Она развернула ее и протянула мне. Записка была от Рамзии, которая сообщала, что привезет мне обещанные ласты. Я посмотрела на часы — через десять минут.
— Я подожду Рамзию, надо взять ласты, — сказала я Марине по-русски, чтобы не усложнять вранье по поводу того, зачем мне с больной ногой ласты.
Алан тоже взял ключи и ждал, чтобы попрощаться, когда мы перестанем говорить друг с другом.
— Скажи ему, что я буду ждать гида из-за медицинской страховки, ладно? — попросила я Марину.
Она перевела это Алану, он попрощался с ней, и она, взяв ключ, пошла в номер. А мы присели и стали обсуждать сегодняшнюю прогулку и приключение с купанием.
— У нее было такое лицо, будто ее осьминог за ногу схватил, я испугалась ее испуга, — пыталась я объяснить свое поведение.
— Думаю, дело в том, что нам спустили лестницу с теневой стороны. На закате контраст света и тени очень большой, — предположил Алан.
— Да, наверное, — согласилась я и, увидев Рамзию, приветственно помахала ей рукой.
Алан поднялся:
— Не буду вам мешать. Спокойной ночи. Завтра в десять я буду ждать тебя в холле, — он повернулся и пошел в сторону лифтов.
«А зачем ты будешь меня ждать?» — хотелось мне спросить его в спину, но я сдержалась.
Повернувшись к Рамзие, я увидела, что она стоит около стойки администратора и явно что-то у него выясняет. «Вот трудоголик», — неодобрительно подумала я с высоты своего отпускного безделья. Администратор еще раз пощелкал мышкой, Рамзия кивнула и, взяв свой блокнот со стойки, подошла ко мне.