Офицер по-прежнему стоял молча, не шелохнувшись. Король помолчал, подняв глаза в лицо дерзнувшего медлить с выполнением его воли, но, встретив спокойный уверенный взгляд, был вынужден спросить:
— Вопросы?
— Да, Ваше величество. Будут ли мне даны письменные указания на арест и обыск?
— Нет.
— Должен ли я представить устный или письменный отчет сеньору Родригесу?
— Только устный и только ему.
— Я готов к исполнению.
— Делай, — повелел король.
Через несколько минут в покои короля вошел солдат стражи в сопровождении Родригеса и внес тяжелый, дубовый ларец, запертый на изящный фигурный замок. Король указал на низкий столик. Солдат поставил ларец и вытянулся рядом.
— Ключи, — Родригес проворно перехватил ключи, которые эта деревенщина протянул самому королю.
Король махнул рукой, отпуская солдата, взял протянутые уже на подносе ключи и отпустил Родригеса.
Оставшись один, он с видимым волнением открыл ларец и бережно достал лежавшее в нем свое бронзовое изображение. Пламя свечей отражалось на отполированной бронзе головы и в глазах живого короля. Осмотрев работу художника, король остался доволен, сходство было достаточным, чтобы узнать его по этому портрету. Он уложил голову обратно, запер, проверил крепость замка и отправился на покой.
Наши попытки выпить провалились. Народу в заведениях собралось много. Дождаться официанта, конечно, было невозможно, но не в компании с моей требовательной подругой. Выйдя на набережную, мы попали под действие двух видов соблазнов. С одной стороны тянулся сплошной магазин, так как при вечернем освещении границ, отделяющих одну лавочку от другой, определить не представлялось возможным. Вешалки с одеждой, посуда, сувениры, сумки, обувь — все это было выставлено прямо под ноги гуляющим. С другой, ближе к морю — тянулся сплошной ресторан. Днем закрытые или продающие только напитки, к вечеру эти заведения расставляли столики так широко, что упирались в межу, отделяющую соседнюю территорию. Отделить их друг от друга можно было только по тому, когда отставал один зазывала и начинал свои рекламные акции другой. Большим разнообразием ни ассортимент магазинов, ни меню ресторанов, ни зазывные речи глашатаев не отличались. Возрастающая популярность этих курортных мест среди российских граждан подтолкнула местных хозяев заведений перевести меню и на наш язык, обучению зазывал ключевым фразам: «Русские, заходите хорошо покушать!» — заученно распевал каждый из них при приближении отечественных туристов. В случае ответа: «Уже поели!» — они повторяли: «Уже поели! Завтра приходите!» Иногда от духоты в их головах что-то клинило, и они начинали с конца: «Завтра приходите! Уже поели!»
В общем, спокойной, приятной прогулки по набережной не получилось, бесконечная суета и навязчивые призывы мешали возможности насладиться южной ночью, тишиной. Маринино терпение начало иссякать на десятом зазывале, которому она даже не дала открыть рот, сказав: «Спасибо, уже поели, идем в туалет!» Прослонявшись таким образом часок в поисках места, где можно было бы быстро и недорого поесть, мы завернули в любимый магазинчик, работающий до утра. Там наконец купили малагского вина и отправились дегустировать его на свой балкон, позволяющий совмещать все наши требования.
Один из признаков, моментально отличающий соотечественников от всех остальных граждан мира, — это неистребимая привычка пить в номере из стаканчиков для зубных щеток. Даже задерганному испытывающему финансовые трудности европейцу никогда не придет в голову пить дома. Он будет шататься по кабакам всей округи. А русский турист, какой бы он ни был состоятельный и благополучный, перед выходом на вечернюю прогулку непременно раздавит бутылочку в номере, заставив наутро недоумевать горничных относительно происхождения пустой тары в корзине для бумаг. Не будучи большими оригиналами, мы с подругой тоже не пренебрегали этой давней и, на наш взгляд, здравой традицией.
Желая подвести итог нашему частному расследованию, я провозгласила той:
— Ваша честь, разрешите мне поднять этот бокал за благополучное завершение дела об утопленнике. Мой подзащитный полностью оправдан.
— Нет, дело закрывать рано, в нем есть еще ряд темных мест, и я хочу его продолжать, если найду в вашем лице оперативного помощника, — неожиданно с пафосом, в тон мне, ответила Марина.
— Как, разве не все ясно? — изумилась я.