"Таелан не такой, как они", - осторожно заметил Дарион, все еще находящийся под впечатлением от исповеди опального паладина. - "Я бы сказал, что он, скорее всего, просто сбился с пути… Хотя я понимаю, что он делает. Я знаю, каково это… потерять отца. Спасибо за рассказ, брат Тирион. Теперь я понимаю, что ты встал перед сложнейшим выбором и принял единственное верное решение. Я тоже принял решение, и сейчас должен встретиться с остальными в Часовне Надежды Света и продолжить свои поиски".
Дарион поднялся на ноги, устремился к мирно пощипывавшему травку коню… "Любовь", - неожиданно промолвил Тирион, и юноша в растерянности обернулся к нему, не понимая, о чем говорит седовласый воин. "Я поразмыслил над твоими словами", - пояснил Тирион, с лица которого не сходило задумчивое выражение, - "и думаю, что лишь деяние во славу любви более великое, нежели деяние во славу зла, запятнавшее порчей меч, будет достаточно могущественно, чтобы освободить душу твоего отца. Но предупреждаю: подобное деяние порою - истинное испытание веры".
"Деяние со славу любви…" - тихо повторил Дарион. - "Спасибо. Тебе следует присоединиться к нам. Ты вдохновлял моего отца; ты можешь вдохновить и других. Серебряной Заре нужны такие люди, как ты". "Я видел, как все хорошее в моей жизни увядает", - отрицательно покачал головой Тирион. - "И все чего ради? Нет, твое предложение мне неинтересно".
"Когда-то ты был живым воплощением Света", - произнес Дарион, вскочив на коня. - "Вера, мудрость, доблесть… честь. Эти идеалы что-то для тебя значили. Ты можешь вновь стать таким человеком. Будь паладином. Будь вдохновением для других. Будь силой… Будь героем". И с этими словами
Дарион устремился прочь, а Тирион еще долго неподвижно стоял, глядя ему вслед. Юноша и не подозревал, что, сам того не ведая, всколыхнул чувства старого воина.
На закате лазутчики спешно доставили лорду Тирососу донесение в Часовню Надежды Света о том, что с севера и запада приближается неисчислимое воинство Плети, и оплота Серебряной Зари мертвяки достигнут в худшем случае на следующее утро, а то и еще раньше.
"Петля затягивается", - склонил голову лорд Максвелл; даже он на мгновение предался отчаянию. "Еще не поздно тебе и остальным спасти свои шкуры, сир", - прошептал брат Бриггс, склонившись к нему. - "Есть еще немного времени". "Ты хорошо хранил тайну Часовни Надежды Света, брат Бриггс", - грустно улыбнулся Максвелл. - "Но, похоже, тайна стала известна нашим врагам. Теперь нам предстоит… защитить то, что лежит под землею".
Объявив всеобщий сбор паладинов Серебряной Длани, Максвелл Тиросус терпеливо дождался, когда несколько сот воинов построятся у подножья холма, на котором и возведена скромная часовенка… имеющая столь великое значение для паладинов, и вовсе не из-за стратегических соображений. "Вы все знаете, что стоит на кону", - обратился лорд Тиросус к внемлющим ему паладинам. - "Если кто-то из вас хочет уйти, сейчас самое время это сделать… Никто? Встаньте рядом со мной, братья и сестры… и вместе - Орда, Альянс, Ночные эльфы, Кровавые эльфы - мы одержим победу! Ибо каждый из вас обладает тем, чего нет у врага - живым и доблестным сердцем воина!"
"Какую прекрасную встречу ты мне приготовил, брат Максвелл!" - отчетливо прозвучал звонкий голос; ведя коня в поводу, к лидерам ордена Серебряной Зари приближался тот, которого не чаяли они увидеть среди живых. "Дарион!" - восклинул Максвелл. - "Благодарение Свету, ты жив! А Александрос? Он…" Максвелл замолчал, не в силах продолжить, но Дарион понимающе кивнул.