Зрелище действительно завораживало. Ровный столб пламени начал с тихим гудением подниматься вверх, отбрасывая блики на алебастровых ангелочков... И они вдруг ожили: заскользил по щекам румянец, задвигались тени, словно приподнялись пухлые ручки, а хорошенькие мордашки повернулись в сторону горящего огня...
Крупная ладонь осторожно легла на Аленино плечо... потом мягко склонила ее голову набок... запрокинула назад...
Близко-близко были темные блестящие глаза... Близко-близко придвинулись к ее лицу горячие губы...
«А ведь я его больше не увижу... — вдруг осознала Алена. —Теперь он уедет... Для него экзамены закончились... Он будет так далеко... Это невозможно...»
Мысли смятенно путались, губы дрожали, всю ее бил какой-то странный озноб...
А потом ноги сами собой оторвались от пола... и спина коснулась постели, с которой Алик одной рукой быстро сорвал одеяло...
«Что я делаю? Я же совсем его не знаю... Наверное... надо вырваться, убежать...»
В голове шумело, все погружалось в зыбкий, покачивающийся туман.
«Он говорил о вампирах... Почему он кусает мою шею? Хочет выпить кровь?..»
Немного больно... но ужасно приятно... И хочется быть жертвой... Хочется отдать свое тело на растерзание, насытить его своей кровью, всей... до последней капли...
А потом Алене уже казалось, что нет на свете человека ближе и роднее...
И Алена с непонятной гордостью смотрела на пятно крови на старенькой застиранной простыне...
И у Алика опять была нежная благодарная улыбка.
— Ты так дивно пахнешь... Правда... Ванилью...
— Ты это уже говорил...
— А теперь сам убедился. Не возражаешь, если я тебя съем?
— Ешь.
Алена обвила его шею руками и прижалась к нему всем телом.
— Ты не жалеешь? — осторожно спросил он.
— Ни капельки.
— Мне кажется, что я тебя люблю... — Он зарылся лицом в ее растрепавшиеся волосы.
— А мне не кажется. Я это точно знаю.
— Ты сейчас похожа на спящую Данаю...
Алена счастливо улыбнулась:
— А ты... на золотой дождь...
Он долго смотрел на нее, а потом что-то неуловимо изменилось в его лице.
Алик достал со стола сигареты, опустил на пол босые ноги и сказал, глядя в сторону:
— Тебя дома ждут... Иди... Мне вещи надо складывать.
Алена непроизвольно натянула на себя простыню и уставилась на него широко раскрытыми глазами.
— Не надо... я никуда не пойду.
Он натянул джинсы, достал из-под кровати чемодан и принялся без разбора швырять в него разбросанные по комнате вещи. Небрежно смахнул в ящик разложенные краски, закрыл этюдник и стал складывать выдвижные металлические ножки.
— Я сейчас поеду за билетом, — хрипло сказал он.
— Я с тобой.
— Не стоит. Долгие проводы — лишние слезы.
— Ты не понял! Я поеду с тобой!
Алена молниеносно приняла решение. Неужели он думает, что они могут вот так просто расстаться?! После всего...
И гори он синим пламенем, этот институт! Зачем он ей, если рядом не будет любимого?!
Алик отшвырнул этюдник и порывисто шагнул к ней.
— Ты... серьезно?
— Абсолютно!
Он крепко обнял ее и ласково погладил по голове, как маленькую.
— Спасибо... — шепнул он. — Только ты подумай... Тебя будут искать родители...
— Ну и пусть!
— Тебе надо сдавать экзамены...
Алена упрямо мотнула головой:
— Нет! Как ты не понимаешь... Я умру без тебя!
...Вот так! В омут головой... Раз и навсегда...
А зачем долго думать? Разве влюбленным когда-нибудь помогал трезвый расчет?
Безумству храбрых поем мы песню...
Алена смотрела в мутное окошко на густые серые сумерки. Они, будто целлофановая пленка, накрывали убегающие назад подмосковные деревушки...
Стук колес мерно укачивал, убаюкивал, выговаривал в такт ее мыслям:
— Вот так... Вот так...
Им здорово повезло — они достали билеты.
Алик, словно уж, ввинтился в плотную, разгоряченную толпу около билетных касс и вынырнул оттуда только через час, торжествующе сжимая в руках заветные «плацкарты».
— Скорее! — крикнул он. — Уже посадку объявили!
И они помчались по длинному подземному тоннелю.
У этюдника отстегнулась ножка, и она постоянно цеплялась за чьи-то тюки, пакеты, авоськи... Алена старалась не потерять его из виду и крепко сжимала в руках бутылку шампанского, которую Алик купил «в дорогу».
Она так и поехала, в чем была, без вещей, без денег... Они даже не догадались взять с собой еды, а в этом «веселом» дополнительном поезде не оказалось вагона-ресторана...
Зато они полночи целовались в тамбуре, а зевающая проводница завистливо косилась на них...