Она оборвала себя и стала прислушиваться к шагам на лестнице. «Все еще ждет Ральфа», — подумал Джек. Но шаги не остановились на ее площадке и продолжали идти вверх.
— Что же это Ральфа все нет? — сказала она. — Я так хотела вас познакомить!
Джек еще раз предложил ей отправиться с ним куда-нибудь поесть, она отказалась. Вскоре объявили «отбой», Джек простился и ушел.
Из форта Дикс его перевели на юг страны, а оттуда он попал в Джорджию — в пехотную дивизию. Прожив в этом штате три месяца, он женился. Жена его принадлежала к сливкам общества, населяющего пансионы города Огасты.
Через год Джека погрузили в бесплацкартный вагон и повезли через весь континент к побережью. Он ехал и, настроившись на торжественный лад, думал о том, что какому-то городишке в пустыне, вроде Барстоу, да звуку трамвайных звоночков на мосту через залив в Сан-Франциско и суждено быть последними впечатлениями, которые он увезет с берегов горячо любимой родины. Его отправили на Тихоокеанский фронт, а через двадцать месяцев он вернулся в Соединенные Штаты как ни в чем не бывало, целый и невредимый. Он получил отпуск и тотчас ринулся в Огасту, вручил жене сувениры с островов, рассорился с ней и с ее родней, устроил дела так, чтобы жена могла получить развод в Арканзасе, а сам отправился в Нью-Йорк.
Демобилизация застала его в одном из лагерей на Восточном побережье. Он немного отдохнул, а потом вернулся на свою прежнюю, довоенную, работу. Казалось, можно было продолжать свою жизнь чуть ли не с того самого места, на котором она была прервана войной. И в самом деле, вскоре все вернулось в привычное русло. Почти все друзья уцелели. Погибли только двое.
Он никак не мог собраться позвонить Джоун, но однажды повстречался с ней в автобусе.
Если у Джека еще и оставалось ощущение, что со времени их последней встречи, три или четыре года назад, произошли какие-до события, перемены, то теперь, при виде ее свежего лица и неизменного черного платья, при звуке ее нежного голоса, это ощущение окончательно испарилось. Она тут же пригласила его к себе пить коктейли, и в следующую субботу он снова поднимался к ней по лестнице. И комната и гости, в ней собравшиеся, живо напомнили ему вечеринки прежних лет. Тут была и женщина в модной шляпке, и пожилой врач, и какой-то человек, который припал к приемнику в надежде услышать последние известия с Балкан. Джек стал гадать, кем из присутствующих мужчин завладела Джоун, и остановился почему-то на англичанине, то и дело кашлявшем в платок, который он всякий раз извлекал из рукава. Джек угадал.
— Чудо, какой он умница, этот Стивен, правда? — спросила Джоун. — Столько, сколько знает он о нравах полинезийцев, не знает никто.
Джек вернулся на свою прежнюю службу, к прежнему заработку. Между тем цены после войны возросли ровно вдвое. К тому же Джек теперь выплачивал алименты двум женам. Пришлось коснуться сбережений; Джек задумал поступить на другое место. Там платили лучше, но место оказалось ненадежное, и он вдруг сделался безработным. Джек этим не огорчался. У него еще были кое-какие деньги в банке, к тому же можно всегда было призанять у друзей. Его беспечность не была вызвана ни ленью, ни отчаянием, скорее она была следствием чрезмерного оптимизма. Ему все казалось, что он только что приехал в Нью-Йорк из своего штата Огайо. Он не мог отделаться от ощущения, что он еще молод, что все впереди и что в его распоряжении — вечность.
Каждые пять дней он переезжал из одной гостиницы в другую.
Весной Джек переехал в меблированную комнату в довольно невзрачном переулке к западу от Центрального парка. С деньгами становилось туговато. Он почувствовал, что ему надо найти себе работу во что бы то ни стало. Тут-то он и заболел. Сперва казалось, что он всего лишь простудился. Но болезнь затянулась. Поднялась температура, он стал кашлять кровью. По большей части он находился в состоянии полузабытья, но иногда вдруг вскакивал, встряхивался и шел в кафетерий поесть. Он был уверен, что нынешнее его местопребывание никому не известно, и это его радовало. Но он не знал, что такое Джоун!
Однажды утром он услышал ее голос в коридоре — она расспрашивала о чем-то хозяйку меблированных комнат. Потом постучалась к нему. Джек лежал поверх постели в брюках и заношенной куртке от пижамы и не отозвался на стук. Она постучалась еще раз и вошла, не дожидаясь ответа.
— А я-то тебя разыскиваю повсюду, — сказала она негромко. — Когда я узнала, что ты здесь, я поняла, что ты или без денег, или болен. Даже на всякий случай завернула в банк по дороге. И еще я купила виски. Ведь немножко виски тебе не повредит, правда? Хочешь глотнуть?