По всем дорогам и тропам на восток устремились сотни тысяч беженцев. Они изнывали от жары и усталости, но кулаки-хуторяне не подпускали их к своим колодцам. Из лесных засад на беженцев нападали диверсионные националистские банды и вражеские парашютисты. Сверху бомбила и обстреливала из пулеметов фашистская авиация.
Мы делали все возможное, чтобы облегчить страдания этих несчастных людей: кормили детишек, а часто и взрослых, перевязывали раненых, выделяли им для сопровождения вооруженную охрану. Но у нас и без того было полным-полно иных забот.
Опомнившись от контрудара, полученного в районе Двинска, противник вновь перешел в наступление, нанося главный удар на Резекне. Нам, однако, удалось закрепиться, и попытки немцев прорвать оборону 21-го мехкорпуса успеха не имели. Враг нес значительные потери, прежде всего от огня нашей артиллерии. Опасались мы лишь за свои фланги. Справа образовался большой разрыв с 5-м воздушно-десантным корпусом, ослабленным еще в боях за Двинск. А слева слышался лишь гул боя из района Краславы, но, кто там обороняется, оставалось неизвестным для нас. Выяснить это было поручено мне. Я выехал в Краславу с небольшой оперативной группой.
В полдень мы приблизились к городу. Его бомбила фашистская авиация. Переждав бомбежку, выскочили па западную окраину и здесь встретили сводный отряд 112-й стрелковой дивизии, входившей в состав 22-й армии Западного фронта. Командир отряда П. В. Зороастров доложил, что в его распоряжении находятся 196-й разведывательный батальон, 156-й истребительный противотанковый дивизион и две стрелковые роты, усиленные двумя бронемашинами. Отряд занимал оборону на Замковой горе и уже двое суток отражал яростные атаки 121-й пехотной дивизии фашистов.
— А где ваша дивизия? — спрашиваю Зороастрова.
— Должно быть, еще в эшелонах, товарищ полковник, — ответил он.
С его наблюдательного пункта я в бинокль стал осматривать местность и заметил подозрительное покачивание колосьев в громадном массиве созревающей ржи. Нетрудно было догадаться, что немцы, потеряв надежду на успех лобовых атак, пытаются обойти Замковую гору.
— Немедленно поджигайте хлеба! — приказываю Зороастрову.
Через несколько минут ржаное поле запылало. Гитлеровцы ретировались с него. Но надо было видеть, как помрачнели лица наших бойцов! Непереносима для крестьянского сердца страшная картина гибнущего урожая.
— Что поделаешь, ребята… Лучше уж сжечь, чем отдать хлеб врагу, — сказал я бойцам, и, кажется, все молчаливо согласились с этим.
Пообещав командиру отряда поддержку огнем нашей артиллерии и посоветовав выслать разведку в сторону Двинска, я по-братски распрощался с ним.
— Будем держаться, — заверил он, и, действительно, отряд держался героически.
В ночь на 3 июля корпус получил боевой приказ от командующего 27-й армией генерал-майора Н. Э. Берзарина. Нам ставилась задача, которую мы, по существу, уже выполняли: «стойко обороняться на запятой рубеже». Однако в 8 часов утра последовало новое указание. На этот раз уже от имени командующего Северо-Западным фронтом генерал-полковника Ф. И. Кузнецова корпусу предписывалось перейти в решительное наступление, форсировать Западную Двину и овладеть Двинском.
Командир корпуса пытался связаться с Н. Э. Берзариным и убедить его, что переход в наступление с оголенными флангами в условиях все нарастающего удара превосходящих сил противника грозит нам поражением. Но разыскать Берзарина не удалось, да и что он мог сделать, если это был приказ командующего фронтом.
Пока мы совещались, как выполнить приказ, немцы опередили нас, атаковав нашу оборону крупной группировкой мотопехоты и танков. Острие их главного удара было устремлено на 42-ю танковую дивизию полковника Н. И. Воейкова. Туда с группой командиров штаба корпуса выехал генерал Д. Д. Лелюшенко. В момент его появления на КП дивизии разведывательный отряд гитлеровцев численностью до двухсот мотоциклистов влетел в небольшой городок Дагда, где расположились резервы Воейкова — танковый и мотострелковый батальоны. Эти батальоны, возглавляемые заместителем командира дивизии полковником Н. В. Булахом, тотчас окружили и разгромили гитлеровцев. 32 вражеских солдата и 2 офицера были захвачены в плен. На допросе пленные показали, что за их отрядом следует авангард дивизии СС «Мертвая голова»: 10 танков, дивизион артиллерии, 15 бронетранспортеров и 80 автомашин с пехотой.
Данные эти вполне соответствовали тогдашней тактике противника. Обычно таким относительно небольшим подвижным группам расчищала путь авиация, а они прорывались в глубину обороны наших войск и создавали видимость окружения. На сей раз ничего подобного не случилось. Немцы сами попали в ловушку.