Но случилось так, что в день моего приезда Дмитрий Данилович был ранен. Помогая укладывать его в автомашину, я зашиб свою недолеченную руку. Она разболелась опять.
После Д. Д. Лелюшенко в командование 5-й армией вступил Л. А. Говоров. Он привез с собой на должность начальника артиллерии армии одного из преподавателей артиллерийской академии. Леонид Александрович извинился передо мной и приказал возвращаться в госпиталь.
— Вы больны, вам надо подлечиться, — убеждал он.
Лечился я еще около двух недель и каждый день трезвонил по телефону Н. Д. Яковлеву, а потом и Н. Н. Воронову, вымаливая у них направление на фронт. И добился своего: назначили начальником артиллерии в 30-ю армию.
Рано утром 20 ноября, уезжая к новому месту службы, я успел заскочить домой — попрощаться с женой… В ту пору она работала в аппарате Совнаркома РСФСР.
ТРАГИЧЕСКОЕ И ВЕЛИКОЕ
Штаб 30-й армии располагался в селе Зайцево. Я прибыл туда, когда это село только что отбомбила вражеская авиация. Горели дома и хозяйственные постройки. Холодный порывистый ветер гонял по снегу сорванную с крыш солому. По улице мчалась испуганная лошадь, волоча за собой разбитую повозку.
Первым, кого я встретил в штабе, был полковник Л. А. Мазанов, с которым мы находились в приятельских отношениях еще до войны.
— Георгий Иванович! Откуда тебя занесло?! — обрадованно воскликнул он, крепко пожимая мою левую руку — правая все еще была подвешена на груди.
— Назначен к вам начальником артиллерии, — сообщил я.
Мазанов помрачнел:
— Значит, и до меня добрались. Командарма заменили, а теперь, выходит, мой черед…
— Постой! А ты тут кем являешься?
— Пока начальником артиллерии…
— Как же так получилось? — искренне удивился я. — Здесь какое-то недоразумение. Претендовать на твое место я не намерен. Решительно откажусь. Самому-то мне виднее, что мой опыт и моя артиллерийская подготовка никак не выше твоих.
Мазанов как-то безнадежно махнул рукой:
— У нас был хороший командарм Хоменко. Вместо него прислали теперь генерала Лелюшенко. Каков он, не знаю, но зачем такие перестановки в критический момент?.. Слышал, что заменят и начальника штаба армии полковника Виноградова… Впрочем, пойдем к нему: он познакомит тебя с нашим положением.
— А почему к нему? Ты что… не поладил с новый командармом? — спрашиваю Мазанова.
— Да нет, — отвечает. — Напротив, он меня даже хвалил. Видел в бою и сказал, что дело свое знаю.
— Тогда идем прямо к нему.
— Командарм сейчас в войсках.
— Ладно, когда приедет — разберемся. И я его и он меня знаем достаточно хорошо. Найдем общий язык.
А про себя невольно подумал: уже в третий раз попадаю под начало Дмитрия Даниловича, прямо как приворожил кто…
Полковник Виноградов, к которому зашли вместе о Мазановым, молча принял от меня предписание, молча ознакомился с ним и отложил в сторону. Потом вопросительно посмотрел на Мазанова и сказал сочувственно:
— Ну что же… бывает…
Тут же он довольно подробно информировал меня о положении дел в 30-й армии. Из информации этой следовало, что она тесно взаимодействует с 16-й армией, которой командует К. К. Рокоссовский. Против этих двух армий, на стыке Калининского и Западного фронтов, немцы перешли в наступление 3-й и 4-й танковыми группами о частью сил 9-й полевой армии. В начале наступления враг превосходил 30-ю армию в живой силе в 1,5 раза, в танках — в 15 раз и в артиллерии — более чем в 4 раза. К тому же он имел более мощную авиационную поддержку.
30-я армия оборонялась на широком фронте (до 80 километров). Оборона не была сплошной. Войска занимали отдельные рубежи и населенные пункты, перекрывая дороги минно-взрывными заграждениями. Главная задача состояла в том, чтобы не допустить выхода противника на Ленинградское шоссе севернее и южнее Московского моря, не позволить ему форсировать Волгу между Калинином и Московским морем.
Ожесточенные бои, начавшиеся утром 15 ноября, шли уже 5 дней. Против левофланговых 5-й стрелковой дивизии, 21-й танковой бригады, 2-го мотоциклетного и 20-го запасного стрелкового полков наступали при поддержке авиации 1-я танковая, 36-я моторизованная и 86-я пехотная дивизии немцев. Еще более сильная вражеская группировка в составе 14-й моторизованной, 6-й и 7-й танковых дивизий обрушилась на. 107-ю мотострелковую дивизию, занимавшую оборону южнее Московского моря. Под натиском превосходящих сил противника войска 30-й армии вынуждены были отходить, упорно сопротивляясь на промежуточных рубежах.
Наиболее критическая обстановка сложилась в полосе 107-й мотострелковой дивизии. Противник форсировал здесь реку Лама, овладел селом Дорино и развивал удар по южному берегу Московского моря на Завидово. Дивизия дралась уже в окружении. Создалась угроза захвата немцами железнодорожного и шоссейного мостов через Московское море — их пришлось взорвать.