Увидев снижающийся самолет По-2, немного задержался с отъездом. Из самолета вышел высокий, стройный человек. Я сразу узнал его: это был К. К. Рокоссовский.
— Вот где довелось встретиться после Дальнего Востока, — сказал он, обнимая меня.
— Товарищ генерал, о вас вчера спрашивал маршал Шапошников, — вспомнил я.
— Мы уже разговаривали, — ответил Рокоссовский. — Поэтому и прилетел сюда. Как дела?
Я доложил все, что знал, и спросил о Захарове.
— Он где-то в наших правофланговых частях. Объединить их в группу, к сожалению, никак не удается.
Константин Константинович сообщил, что он приказал курсантскому полку, 25-й и 31-й танковым бригадам отходить на юго-западную окраину Клина, но получилось так, что те отошли на Мисирево.
На том мы и расстались. Рокоссовский улетел к себе, а я поехал в войска, прикрывавшие Клин с севера и северо-запада.
Когда прибыл в 107-ю мотострелковую дивизию, П. Г. Чанчибадзе доложил, что противник с утра атакует небольшими группами танков и мотопехоты. Наши части стойко отражают все атаки.
Но все же гитлеровцам удалось здесь несколько продвинуться вперед, хотя и дорогой ценой: на поле боя горели их танки, виднелись сотни трупов солдат и офицеров.
Передал П. Г. Чанчибадзе приказание командующего армией: с наступлением темноты вывести из боя 923-й стрелковый полк и направить его в Спас-Коркодино.
— Вчера подчинили, а сегодня забираете! — запротестовал Порфирий Григорьевич.
— А кто остановит гитлеровцев, если они прорвутся к нам в тыл?
— Понятно, товарищ полковник.
— Вот и хорошо… А я пока проскочу в пятьдесят восьмую танковую дивизию. Ей еще труднее, чем вам…
Левый фланг этой дивизии находился неподалеку от КП Чанчибадзе. Туда можно было добраться пешком.
Прошли метров двести. Ординарец остановился, докладывает:
— Товарищ полковник, вон там, видите, фашистские танки.
— Давай, давай, прибавляй шаг, — поторапливаю его, — по двоим они стрелять не станут.
И тут же противник опроверг меня: открыл пулеметный огонь. Мы плюхнулись в какую-то траншею. Оглядевшись, увидели, что чуть левее стоят хорошо замаскированные Т-26. Решили пробраться к ним и натолкнулись на командира дивизии подполковника Говорушенко.
— Почему вы здесь? — спрашиваю его. — Отсюда же нельзя управлять дивизией. Не видно, что делается на противоположном фланге.
— Там у меня, товарищ полковник, боевой комиссар, — отвечает Говорушенко. — А здесь мы ожидаем новую атаку.
И действительно, минут через 15 противник двинул прямо на нас 20 танков с пехотой. Артиллеристы открыли по ним огонь. Атака захлебнулась. Два танка загорелись. Три остановились из-за повреждений ходовой части. Их потом тоже удалось сжечь.
Наступило временное затишье. Я порекомендовал Говорушенко немедленно перестроить систему огня и продолжать совершенствование минных заграждений. Одновременно приказал разыскать отряд Московской зоны обороны и установить с ним взаимодействие, а также направить офицера связи к П. Г. Чанчибадзе.
— Врага надо бить общими усилиями. Без моего личного приказа не отходить ни на шаг! — закончил я свои указания.
На обратном пути заглянул на батарею, стрелявшую по немецким танкам прямой наводкой.
— Командир огневого взвода Акопян! — представился мне первым молодой черноглазый лейтенант.
Я от души пожал ему руку.
— Молодцы! Видел вашу работу. Попали с первого снаряда.
Здороваясь с другими артиллеристами, невольно задержался возле одного из них, лицо которого показалось знакомым.
— Наводчик Степаненко, — представился тот.
Вон оно что: в Де-Кастри у нас был командир, носивший ту же фамилию.
— Служил ли до войны кто-нибудь из ваших родственников в артиллерии?
— Так точно, брат служил. На Дальнем Востоке.
— А где он теперь?
— Под Ленинградом. Командует артполком.
— Выходит, служба в артиллерии стала у вас чем-то вроде семейной традиции?
— Ныне, товарищ полковник, вся Россия одной традиции придерживается. Каждая семья воюет…
На исходе дня я прибыл в Спас-Коркодино. Николай Николаевич Олешев проявил большие организаторские способности. Подготовка оборонительного рубежа шла здесь полным ходом. Работали бойцы и командиры тыловых подразделений, жители ближайших деревень. На танкоопасных направлениях устанавливались минновзрывные заграждения. Сотни людей рыли окопы. Оборудовались огневые позиции для артиллерии.
Одновременно началась работа по созданию узла сопротивления в Рогачево. Там уже трудились саперы и сосредоточился батальон Московской зоны обороны под командованием майора А. И. Эппельграда и военкома М. П. Петрова. На подходе была рота с собаками — истребителями танков. Командовал этим подразделением подполковник Г. П. Медведев, впоследствии известный организатор служебного собаководства, ныне генерал-майор в отставке.