Звали этого человека Леонард Куява. А двадцать лет спустя этот самый Леонард Куява, в то время уже пенсионер, одним из первых жителей Познани поздравлял меня в тот день, когда я стал почетным гражданином его родного города. Этот факт был мне очень приятен. Для всех ветеранов 82-й гвардейской Познань — тоже по-своему родной город. Там — братские могилы наших боевых товарищей. Там многие из нас пролили кровь. И там все мы были удостоены щедрых наград Родины. За освобождение Познани мне в числе семерых солдат и офицеров дивизии было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. 6 солдат, сержантов и офицеров были награждены орденом Ленина, 21 — орденом Красного Знамени, 3 — орденом Богдана Хмельницкого, 14 — орденом Александра Невского, 668 — орденом Славы, 382 — орденом Красной Звезды, а все остальные — медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги». Ни один участник штурма города-крепости не остался без награды.
В ЛОГОВЕ ФАШИСТСКОГО ЗВЕРЯ
Уже 3 февраля 1945 года советские войска вышли к Одеру и захватили небольшие плацдармы на его западном берегу. До Берлина оставалось всего 60–80 километров. Однако продолжать наступление на берлинском направлении главная ударная группировка фронта не могла. Большинство соединений понесло значительные потери в непрерывных и ожесточенных боях на 500-километровом пространстве между Вислой и Одером. Отстали тылы. Ощущалась острая нужда в боеприпасах и горючем.
К тому же стало известно, что гитлеровцы готовят сильный контрудар из Восточной Померании по правому флангу и тылу советских войск. Это заставило командующего 1-м Белорусским фронтом Маршала Советского Союза Г. К. Жукова срочно повернуть на север 1-ю и 2-ю гвардейские танковые армии, 7-й гвардейский кавкорпус, а также часть артиллерии и инженерных войск.
Верховный Главнокомандующий потребовал от командования 1-го и 2-го Белорусских фронтов в первую очередь разгромить восточно-померанскую группировку немцев и только после этого начинать Берлинскую наступательную операцию.
В наступлении на Берлин предстояло принять участие и 82-й гвардейской стрелковой дивизии. 24 февраля я передал Познанскую цитадель командиру 2-й штурмовой бригады и повел свои части по маршруту Познань, Шлехеп, Пинне, Кема, Варцбаум, Бетше, Мезеритц, Радах. Попутно наши передовые отряды прочесывали окрестные леса, а также вылавливали с помощью польского гражданского населения переодевшихся гитлеровцев.
В Радахе разместился мой командный пункт. Туда же прибывало свежее пополнение. В ночь на 3 марта 242-й гвардейский стрелковый полк произвел смену одного из полков 35-й гвардейской стрелковой дивизии, оборонявшегося южнее крепости Кюстрин, а остальные части приступили к планомерной боевой подготовке.
Напряженная учеба в перерывах между боями стала в дивизии своего рода традицией. И, пожалуй, именно поэтому даже в таких тяжелых боях, какие нам пришлось выдержать при штурме цитадели, мы понесли относительно небольшие потери — 175 человек убитыми и 364 ранеными, уничтожив при том более 5500 гитлеровцев.
К концу марта положение на советско-германском фронте значительно изменилось в пользу Красной Армии. Войска 2-го и 1-го Белорусских фронтов разгромили восточно-померанскую группировку противника и вышли к его Данцигско-Гдынскому укрепленному рубежу. Шло непрерывное наращивание наших сил и средств на рубеже рек Одер и Нейсе, от которых до Берлина, как говорится, рукой подать. Совинформбюро сообщило, что войска 5-й ударной армии уже овладели Кюстрином.
Утром 25 марта меня срочно вызвали в штаб 8-й гвардейской армии. Приехал, иду прямо к командарму, а там — командующий фронтом. И сразу — вопрос:
— Сколько вам потребуется времени для овладения крепостью Кюстрин?
Я опешил.
— Но она же взята… Все слышали по радио…
— Вас не об этом спрашивают, — нахмурил брови маршал Жуков. — Отвечайте на мой вопрос: когда сможете овладеть Кюстрином и что для этого нужно?
— Товарищ командующий, мою дивизию совсем недавно вывели в резерв… И потом, мне не известна обстановка в районе Кюстрина… не знаю, что из себя представляет эта крепость, какие там силы, — отвечал я сбивчиво.
— А вы говорите, дивизия хорошая… — осуждающе бросил командующий фронтом в сторону В. И. Чуйкова.
— Лучшая в корпусе. Настоящая, штурмовая, — твердо заявил командарм и с некоторым удивлением взглянул на меня.
— Разрешите, товарищ маршал, провести рекогносцировку, а затем доложить вам сроки овладения крепостью, — обратился я к Жукову.
— Хорошо, — согласился он. — К вечеру разберитесь во всем, разработайте план штурма и доложите, какие требуются вам средства усиления.