– Молодая какая, – вздохнул «доктор». – Хронические заболевания имеются?
– Да нет вроде… – пробормотал впустивший странных людей мужчина.
– Обследования часто проходите? – это уже ко мне, с какой-то обличающей интонацией. Я заморгала, даже не понимая вопроса. Ситуацию спас опять-таки кареглазый. Его надо спрашивать, его, а я тут так, для интерьера лежу.
– Последний раз, наверное, четыре года назад, во время беременности… знаете же, доктор, пока что-то не заболит, к врачам и не ходит никто. Да и времени нет лишнего… и денег.
– Это вы зря, молодой человек, – вновь тяжело вздохнул «доктор». – Такие случаи, как с вашей женой, можно предупредить. А сейчас вот что делать прикажете?
– А что с ней?
– Микроинсульт, судя по всему. Точнее можно будет узнать только после анализов. Госпитализируем?
– Да-да, конечно, если это необходимо, – замельтешил мужчина, вновь собирая что-то по шкафам.
– Необходимо. Мало ли что. Лучше понаблюдать, посмотреть динамику. Идти сможете? – это «доктор» снова интересовался у меня. Я отрицательно замотала головой, пытаясь одновременно одолеть дурноту. Тогда «доктор» решительно достал что-то из своей сумки, я уже даже не смотрела что, устало прикрыв глаза. Мне было плохо, очень плохо, так плохо, как никогда раньше. Выворачивало на изнанку, колотило – и зябко, и душно одновременно. Укола в предплечье я почти не почувствовала, уже провалившись в темноту.
Затем дни потянулись за днями. Первое время было тяжело. Немного придя в себя, я пыталась объяснить, что я – никакая не Маша и мне совсем не двадцать шесть лет, а давным-давно перевалило за четыре сотни. Окружающие – врачи в больнице, соседи по палате и даже штатный психолог, к которому меня отводили после очередной истерики, – только вздыхали на мою богатую фантазию после пережитого шока. Подводили к зеркалу, увещевали, давали в руки фотографии. Теперь-то я знала, что никакие это не картины, а обычные снимки, сделать которые не так уж сложно.
Знания я впитывала, как губка – на третий день уже вполне свыклась и с телевизором в палате, и с холодильником в коридоре, составляя туда многочисленные «гостинцы», которым от постоянной нервозности не находилось места в моём желудке. Даже с унитазом, душем и раковиной с краном мы нашли общий язык, хотя в первое посещение больничного туалета я и залила весь пол и стены водой.
Я лежала почти без мыслей, ела безвкусную пресную еду, снова лежала, ходила на какие-то процедуры, где мои вены и ягодицы постоянно дырявили иглами, до болезненных синяков. Ходила по коридорам, осматриваясь и привыкая к новому телу. Свыклась с тем, что я, оказывается, больше не эльф, по крайней мере внешне. Не сразу, но против фактов не попрешь. Первый раз, увидев своё отражение, я нервно рассмеялась и едва не разбила зеркало голыми руками. Долго ревела. Даже не знала раньше, что я умею так реветь – прежде я плакала то всего пару раз в своей жизни. Вообще, состояние у меня было странным. Я не узнавала себя. Причем не только внешне – я изменилась и внутренне, изменились моё поведение и восприятие, почти моментально. Уже потом, почитав литературу, я поняла, что дело, скорее всего, в гормонах и вегетативной нервной системе, а тогда я кляла магию и темных колдунов, которые таким странным способом решили меня убить, уничтожив и растворив без остатка в чужом теле.
Приходил и «муж» с детьми. Нечасто, так как часы посещения выпадали на рабочее время, а постоянно отпрашиваться с работы, учитывая моё состояние, он никак не мог – лечение и дальнейшая реабилитация требовали денег, несмотря на условно-бесплатную медицину. Дети висли на шее, вереща и целуя щеки, а «муж» хмуро смотрел на меня, стараясь даже не касаться. Его явно обидел тот факт, что я его не просто не помню, но и считаю себя другим человеком. Точнее, эльфом. Но, пожалуй, только он не пытался меня переубедить, уговаривая, что я Мария Юрьевна Воронцова двадцати шести лет от роду, его законная супруга.
Я не была буйной, просто нервной и взволнованной, поэтому, наверное, в «психушку» меня не забрали, а просто выписали успокоительные и постельный режим. И, спустя пару недель интенсивного лечения, не выявив никаких рецидивов и хронических заболеваний (даже микроинсульт уже не подтверждали, так как состояние сосудов было в норме) меня отпустили домой. И я вернулась туда, откуда всё началось.
После выписки я впервые увидела город – серый, безликий, с однообразными коробками домов по обе стороны дороги. Обычный провинциальный город России почти в тысяче километров от столицы. Тихий и спокойный. Достаточно зеленый и чистый, по сравнению с большинством. Пристегнутая на переднем сиденье машины, глядя в окно, вспоминала Звездный лес, тонкие башни родительского дворца и огромные купола Храма светлых богов, в котором я служила. В окружающей серости, дополненной не менее серым облачным небом, мои воспоминания кались сказкой, дикой фантазией, чем-то нереальным. И у меня щемило сердце оттого, что я больше никогда не увижу той красоты. В то, что я смогу вернуться домой, верилось с трудом, это своё желание вернуться я загнала как можно глубже, чтобы не ранить день за днём и без того несчастную душу, опустевшую без магии.