— Наверное, и ты мечтаешь о такой любви, Оливия!
— Я тебя очень люблю, Джерри! Ты знаешь это. Но ты для меня как брат! Я всегда думала о тебе, как об Уильяме или о Джоне, а теперь, как о Тони.
— И я люблю тебя как сестру, — признался Джеральд. — Хотя, если меня будут заставлять незамедлительно жениться, я предпочту скорее тебя, чем кого бы то еще. Но ведь это неправильно, Оливия. Так не должно быть!
— Конечно, — согласилась девушка. — Это неправильно. Но что делать? Обречь Тони и Вэнди на голодную смерть? А тебе… сесть в тюрьму?
— Если бы мы только знали, каким подонком он окажется! — яростно воскликнул Джеральд. — Хотя чего удивляться? Из того, что я слышал о его матери, можно было составить представление и о сыне!
— Он был военным, поэтому вряд ли его можно назвать маменькиным сынком!
— Она умерла три или четыре года тому назад. Но яд, которым она его отравила, проник слишком глубоко в его душу!
— Не представляю, чтобы человек мог быть так… жесток и несправедлив!
— Мне жаль, Оливия, что все так получилось. Наверное, если бы я не свалился ему на голову со своими долгами, он был бы щедрее по отношению к тебе: дал немного денег, подыскал какое-нибудь жилье в деревне.
Оливия отрицательно покачала головой.
— Ты не должен себя винить за это. Ведь он уже сказал «нет».
Помолчав немного, она добавила:
— Знаешь, он предложил… чтобы Тони работал с лошадьми в качестве… грума, а Вэнди… он сказал, что ее… надо отдать в приют!
Джерри изумленно уставился на девушку: — Он так сказал? Да будь он проклят! Он нестерпим! Как смел он предложить тебе подобное!
Оливия отвернула лицо в сторону.
— Пойдем лучше домой! Что толку ругать его? Он сильнее нас, и мы должны смириться и принять его условия, если хотим, чтобы он помог нам!
— Но его условия невыносимы, Оливия! Как ты не понимаешь? Если бы твой отец был жив, он бы сказал, что бог, в конце концов, все равно карает зло!
— Тогда нам остается… только молиться! — ответила девушка.
— Да уж, пожалуй, это единственное, что нам осталось, — с кривой усмешкой сказал Джерри.
Перейдя мост, молодые люди углубились в парк. Они шли между вековыми дубами, и Оливия еще раз подумала о том, какая красота ее окружает. Великолепие старинного сада подействовало на ее душу умиротворяюще и смягчило боль. Вдруг издалека до них донеслись голоса. Очевидно, кто-то с кем-то ругался, потому что говорили громко, почти кричали.
Оливия остановилась и тронула Джерри за руку:
— Послушай! Что это?
— Не имею представления, — ответил тот.
В этот момент Оливия услышала, что кто-то бежит по гравийной дорожке, а затем по мосту. Она повернулась и увидела Тони.
— А вот и я! — воскликнул он. — Вы не слишком-то далеко ушли!
— Мы как раз стоим и гадаем, что бы это все значило, — ответила Оливия, кивнув головой в сторону раздающихся голосов.
Тони тоже остановился и прислушался. Гул нарастал.
— Какой-то скандал, по всей видимости — сказал он, помолчав. — Но не могу разобрать голосов.
— Давайте подойдем поближе! — предложил Джерри.
— Да, конечно! — поддержала его Оливия.
Они пошли дальше. По пути Тони рассказал им, что случилось с ним после того, как его словили и арестовали конюхи.
— Вначале я решил, что они шутят, но потом, увидев, что это незнакомцы, которых я до этого никогда не встречал на конюшне, попытался объяснить им, кто я!
— И что они сказали на это? — спросил Джерри.
— Не стали даже слушать. Обозвали вором и потащили на конюшню. Там бросили в пустое стойло и заперли дверь.
Оливия, слыша, с каким негодованием ее брат рассказывает о своих злоключениях, не смогла сдержать улыбку.
— Да, это все было довольно унизительно, — проговорила она с сочувствием, — но, слава богу, ты уже свободен.
— Меня освободили, как только Грэйвз узнал обо всем! Ну и задал он этим лондонским выскочкам жару! Посмотрели бы вы только на их физиономии в этот момент! Умора!
— Я попросил Грэйвза, чтобы он прислал нам лошадей после обеда в Грин Гэйблз, — сказал Джерри. — Если повезет, покатаемся на славу, прежде чем его сиятельство узнает об этом!
— Его сиятельство? Значит, ты уже его видела, Оливия? Ну и как он?
— Я ходила в Чэд, чтобы вызволить тебя!
Она уже приготовилась рассказать Тони, каким ужасным человеком оказался герцог, но в это время деревья кончились, и они вышли на просторную поляну. Какой-то человек стоял к ним спиной, собрав вокруг себя толпу деревенской молодежи. Парни о чем-то кричали, размахивая руками. Одна фраза донеслась до Оливии вполне отчетливо:
— Голодны! Мы умрем с голоду!
Подойдя ближе, девушка узнала в стоящем к ним спиной незнакомце герцога. Он что-то говорил парням. Последняя его фраза, которую Оливия не расслышала, вызвала новую бурю возмущения в толпе. Опять раздались громкие крики. Оливия заметила, что на земле у его ног что-то лежит. Приблизившись, Оливия содрогнулась, — это был взрослый пятнистый олень. Должно быть, молодые ребята только что убили его. Она уже и раньше обращала внимание, что олени начали как-то странно исчезать из парка. Наверное, местные охотились за ними по ночам, а в данный момент, как говорится, были пойманы с поличным на месте преступления.
Было очевидно, что герцог взбешен. Джерри и Тони стояли молча, не комментируя происходящее. Вдруг один из парней согнулся, схватил ком земли и швырнул его в герцога. Тот выругался и занес над головой трость, которую держал в руке. В него посыпались новые комья. Внезапно что-то блеснуло в воздухе, герцог пошатнулся и в тот же миг рухнул на землю. Увидев подбегавших Джерри и Тони, парни, а их было не меньше дюжины, бросились врассыпную. Герцог остался лежать рядом с убитым оленем. В его груди торчал нож. Оливия попыталась догнать убегавших парней, но тщетно. Когда она вернулась назад, Джерри доставал длинный и острый нож из груди раненого. Как только он извлек его наружу, кровь хлынула потоком.