— Николас пригласил меня на чай, — сказала она смело.
Легкая пауза.
— Ах да, на чай по-английски, — сказала Инез. — В таком случае ты непременно должна пойти и провести с ним счастливые часы. Адьё!
Чудовищное подобие дня рождения, подумала Клэр, когда наконец выбралась на мощеную дорогу. Ни тебе добрых пожеланий, ни даже поздравительной открытки от подруги, как это бывало в прошлые годы. Но ее это в общем-то не слишком огорчало, потому что предстояла встреча с Николасом. А теперь с самого начала эта встреча была омрачена, потому что Инез, в результате стечения случайных обстоятельств, оказалась уязвленной и теряющейся в догадках. Но самое худшее состояло в том, что Клэр в сложившейся ситуации была совершенно беспомощной.
И все-таки хвала небу за Николаса, даже если он был причиной страданий Инез. Он встретил ее на узкой веранде, поцеловал в щеку и обнял за плечи.
— Двадцать два, — сказал он. — Не могу поверить в это. Ты к тому же становишься прехорошенькой.
— Становлюсь? — переспросила она, взглянув на него с озорством.
— Да, это случится, когда ты влюбишься по-настоящему. Любовь положит конец всем этим утонченным твоим чертам, и она, несомненно, вырвется наружу через твои глаза, и все это увидят. Ты относишься именно к этому типу людей.
— Если мне захочется сохранить это в секрете, то я постараюсь быть очень осторожной, если ты будешь поблизости.
В гостиной весь стол был уставлен блюдами с португальскими пирожными и сладостями, покрытыми сахарной глазурью, а цветочная ваза едва вмещала небольшие оранжевые и желтые маргаритки.
После чая он застегнул вокруг ее запястья янтарный браслет. Гладкие овалы янтаря были соединены изящными кольцами из серебра, а застежка представляла собой серебряный бутон с небольшими топазами. В ответ на ее восхищенные восклицания он просто рассмеялся, сказав, что, видимо, было бы лучше преподнести ей носовые платки.
— Женщине позволительно получать драгоценности от своего отца, брата, жениха или мужа, — заявил он. — Видишь ли, у тебя никогда не было кого-нибудь, кто бы приближался к тебе по статусу брата ближе, чем я, дорогая моя, а потому я решился воспользоваться этим фактом. Янтарь очень подходит тебе по цвету.
Дни рождения обычно представляют собой семейные праздники: они говорили о Сассексе и первом визите Клэр в театр в Лондоне, как она при этом всего боялась и как была всем восхищена. После этого слушали патефонные пластинки, которые оба любили, а около шести он проводил ее до Казы и простился у ворот.
Светлая грусть охватила Клэр — частично из-за музыки, а частично из-за ностальгии по простому, бесхитростному существованию, когда она принадлежала себе полностью, пока не приехала на Святую Катарину. Но вдруг все переменилось в одночасье, и у нее пропало всякое желание печалиться, наоборот, ей нужно быть безгранично благодарной за то, что она все-таки здесь оказалась.
Потому что в холле с явным намерением попрощаться перед уходом стоял Мануэль де Кастро — в кавалерийских бриджах, легкой куртке и до блеска начищенных красно-коричневых сапогах; по всей вероятности, он добрался сюда, объехав город стороной. Его лошадь, видимо, была привязана где-то за садом.
Граф повернулся и поклонился ей без всякого проявления враждебности.
— Добрый вечер, мисс Уиндхем. Надеюсь, что у вас все в порядке? Я только что просил Инез и ее отца приехать на денек в Кастело отдохнуть и позагорать на пляже. Хотел бы, чтобы вы приехали тоже.
Клэр почувствовала, что у нее на мгновение остановилось дыхание.
— Это доставит мне большое удовольствие. Благодарю вас, сеньор.
— Николас, к сожалению, должен завтра проследить за ремонтом своего оборудования, но я скажу ему, чтобы он к нам подъехал после обеда.
Мануэль снова поклонился — сначала Клэр, а потом сеньору Сарменто.
— До встречи, сеньор… Мисс Уиндхем.
Он удалился своей размашистой, упругой походкой, а Клэр осталась, смущенно глядя в тусклые глаза старого человека.
— Вам нужно сегодня как следует выспаться, — сказал он. — Эти спортивные игры в Кастело могут довести до изнеможения, и лучше всего начать их свежим и полным энергии. Что касается меня, — продолжал старик, саркастически пожимая плечами, — то я буду сидеть и наблюдать за другими и, по всей вероятности, изредка дремать. Старому человеку все позволительно.
Она приложила усилия, чтобы голос ее звучал вполне ровно.