Вообразив одну из его любовных связей, она испытывала невыразимую муку. Эти руки обнимали чье-то женское тело, плечи, скользя по ним и сжимая с чувственной опытностью, его рот, даже во время акта любви иронический и холодный, сливался с другим ртом в совершенно бесконечном поцелуе. Только ему было дано знать цену полудикого объятия, произнесенного в полузабытьи страсти слова. Незабываемый, разбивающий сердца любовник.
После этой воображаемой оргии, равносильной самоистязанию, Клэр оказалась почти последней среди тех, кто выбрался из бассейна, а к тому времени, когда она переоделась, блюда и другие принадлежности для полуденной трапезы уже несли на поляну, где до этого играли в гольф, а также на берег моря. Клэр разыскала Инез, которая сидела в кресле под деревом и наблюдала за игрой в теннис.
Они вместе пошли к столу, где их ожидали овощи, блюда с жареной и запеченной рыбой, холодные цыплята и нарезанное мясо, изысканные салаты, небольшие горки разрезанных свежих фруктов, политых сладкими кремами, всевозможные сыры и невероятное изобилие вин. Поодиночке, а в некоторых случаях и парами гости, насытившись, расходились в разные стороны, чтобы предаться после сытной еды сиесте.
Все, кроме Клэр.
В этой части площадки не осталось никого. Клэр полулежала в садовом кресле, вытянув ноги, скрестив их перед собой. Солнце было просто беспощадным, и вскоре под тентом стало жарко, как в духовке, и она почувствовала, что ее глаза смыкаются.
— Вам было бы намного удобнее в помещении, сеньорита.
Голос проник ей прямо в сердце. «Сеньорита» обожгла ей щеки и вызвала невольную улыбку на губах. Она выпрямилась и устремила на него взгляд. Всю сонливость как рукой сняло.
— Я наслаждалась полным покоем. Даже птицы, казалось, удалились на свою сиесту.
— Они такие, эти птицы… Они порой бывают очень мудрые. Я надеюсь, что не слишком нарушил ваш покой?
— Нет, конечно же нет. — Она ответила слишком поспешно, но это вряд ли могло иметь какое-то значение. Было вполне позволительно проявить скромную признательность по отношению к пригласившему тебя хозяину.
Мануэль аккуратно приподнял брючины и опустился в кресло рядом. Его запах, главным образом розовой воды, хотя и с некоторой примесью табачного дыма, донесся до ее ноздрей.
— Мне пришло в голову, — сказал он, — что вы умышленно уединились… ожидая кого-то.
— Ожидая? — удивилась она поначалу. — Вы имеете в виду Николаса?
Улыбающийся и дружелюбный, он был теперь гораздо более доступным.
— Вы снова за свое! Умоляю вас…
— Нет-нет, сегодняшний день не для острых слов и нахмуренных лиц, — согласился он.
Она решила прибегнуть к испытанному способу, переменив тему разговора:
— А куда подевались игроки в гольф и рыбаки с горных ручьев?
— Если у них достаточно благоразумия, то они тоже отдыхают. Нет никакого смысла тратить энергию во время жаркого полудня. В четыре возобновятся игры, в которых вы можете принять участие.
— Я еще не видела вашего пляжа.
— Так в чем же дело? Поскольку поблизости нет строгих мамушек, чтобы осудить нас, давайте выкурим по сигаретке, после чего спустимся на берег и я покажу вам пещеры.
Клэр показалось, что время остановилось. Она курила и слушала его случайные замечания, отвечая изредка, и думала, каким он был загорелым и исключительно красивым.
На пути вниз, к берегу, его пальцы легко касались белого рукава ее одежды. Было легко понять, почему первый де Кастро на Святой Катарине выбрал именно это место для своего замка. Возвышенности справа и слева создавали естественное укрытие от господствующих ветров и формировали залив, в котором шхуна могла спокойно бросить якорь, а малые суда — без всякого труда причалить к берегу.
Мануэль скользнул взглядом по белому костюму и белым туфлям Клэр.
— Пещеры находятся здесь, прямо за поворотом, около мыса. Ничего не поделаешь, но придется преодолеть скалистый участок, который при таком море будет, несомненно, мокрым. Следуйте за мной по пятам, ступайте буквально шаг в шаг и, конечно, не торопитесь.
Клэр уже была готова заверить его, что взбиралась по скалистому берегу острова, как одна, так и с Николасом, но вовремя сдержалась. Ничто не должно было испортить этот час с Мануэлем, который так трогательно и великолепно волновался за нее. Она должна все сделать так, чтобы никоим образом не рассердить его. А потому кивнула и последовала за ним. Были блаженные мгновения, когда он протягивал ей руку и помогал перескочить на очередной камень, а однажды поддержал ее, когда она оглядывала меняющийся вид.