Из сада то, чего тебе не взять.
Чего тебе уже не взять…
Сады, сады! Ваш старый садовод
Уже не рад, что он пропах садами,
Разлуками и холодами…
И забыл, что робок первый плод» – пела Галя, и в зале царило молчание. Не шелестели конфетные обёртки, не скрипели стулья не переговаривались и не смеялись…
Игорь понимал, что песня вовсе не о садах, она о чём-то другом… Но ему было нестерпимо жаль старого садовника и осиротевшего сада, которому так одиноко, грустно и больно, но он не может об этом сказать. Ему просто некому – сказать. Дождётся ли он ли заботливых и любящих рук?
Игорь представлял – Галины руки, глаза, волосы… И не смел признаться сам себе, что давно любит её, без надежды на взаимность. Как у Пушкина – «то робостью, то ревностью томим…» Так уж вышло.
Из разряда невероятного
В классе к нему прилипло дурацкое прозвище – Игоряша-растеряша (варианты: Игоряха-потеряха и Игорёха-растерёха). И фамилия была дурацкая – Кашин. – «Каша-малаша. Размазня!» – дразнили его все кому не лень. Галя не дразнила никогда. Десять лет – с первого класса по десятый она была неизменно приветлива и доброжелательна, и встречаясь с Игорем во дворе, улыбалась и кивала головой.
Он до сих пор берёг в памяти её улыбку. И был вне себя от радости, когда красный телефончик заговорил Галиным голосом. Это было чудо из разряда невероятных, не имеющее доказательств и не требующее подтверждения, вроде явления Христа, думал Игорь. Ещё он думал, что если бы ему предложили чудо на выбор, он не колеблясь выбрал бы Галю, и Христос бы его понял, он же мужик всё-таки, хотя и бог.
Игорь не посмел бы позвонить Гале, даже если бы знал номер её телефона. Галя позвонила сама. Удивлённый Игорь услышал, что она не видела его сто лет и ужасно по нему соскучилась. Они проговорили полчаса – и не могли наговориться. Игорь был на седьмом небе от счастья и боялся только одного: вот сейчас Галя попрощается с ним и никогда больше не позвонит.
Но Галя не собиралась прощаться. На Игоря обрушилось целое море… да что там море, океан новостей! Оказалось, что Галя объездила с сольными концертами всю страну, побывала в Игарке и в Мурманске, на Алтае и на Камчатке, и даже на телевидении выступала со своими знаменитыми «Садами». Жаль, что Игорь не видел этой передачи, как же он мог пропустить… Правда, по телевизору её показывали всего три минуты, призналась Галя.
А ещё её пригласили сниматься в кино! Правда, только в одном эпизоде, зато роль была со словами. А осенью начнутся съёмки документального фильма «О земле русской», рассказывала Галя. Фильм будет панорамный, с великолепными видами среднерусских пейзажей. А музыкальное сопровождение – целиком из Галиных песен!
Игорь был ошеломлён. И искренне рад за Галю. Её мечта сбылась.
– Да, да! – подтвердила Галя звенящим от радости голосом. – Все мои песни прозвучат, весь есенинский цикл! Не зря же я пять лет в театральный поступала, всё в жизни было не зря! – Галя счастливо рассмеялась в трубку, и Игорю показалось, что на воде сверкнули солнечные блики – хотя небо было пасмурным, а пруд покрыт тонкой корочкой льда. Игорь чуть было не ляпнул, что он тоже написал есенинский цикл, даже название придумал такое же… Но вовремя прикусил язык.
– Я так рад… знаешь, это замечательно, что у тебя всё получилось, что тебе удалось… что все услышат твои песни, вся страна! Они у тебя замечательные! – сбиваясь и путаясь в словах, Игорь пытался выразить то, что творилось сейчас в его душе. Незнакомая светлая радость не умещалась в груди, переполняла сердце и перехлёстывала через край, низвергаясь неудержимым водопадом чувств.
– Я когда твои песни слушал, ну, в школе ещё… Они необыкновенные! Знаешь, я думал, что у меня сердце из груди выскочит, вместе с кардиостимулятором! – осмелев, признался Игорь.
– А у тебя хорошее чувство юмора, – похвалила его Галя. – Я это ещё в школе заметила. И ещё я заметила… когда ты говоришь, тебе хватает слов.
– Это всё из книг. Я много читаю, поэтому и слов хватает. А сейчас – не хватает. Хочу сказать, и не могу.
– Знаю. Так бывает, когда не хватает слов. А может, они просто не нужны? И без них ведь понятно…
– Что тебе понятно? С этого места излагай подробно, и если можно, в лицах, – неожиданно для себя самого потребовал Игорь. Или это сказал за него кто-то другой?
В трубке рассмеялись. Игорю стало весело, и он в который раз удивился – неожиданному, полузабытому чувству праздника, воцарившемуся в душе. Галиному смеху, который был – непритворным настоящим. Разговору, который, похоже, нравился обоим и не иссякал, продолжался…уже час!