– Вы шутите. Посмотрите на себя в зеркало. – Он взял Сесил за подбородок и начал жадно рассматривать ее профиль. – Чтобы завоевать вас, большинство мужчин смирилось бы с целой шайкой малолетних правонарушителей!
– Большинство мужчин стремится к легкой, ни к чему не обязывающей интрижке… – Решимость Сесил слабела. Если бы он выбрал этот момент, чтобы поцеловать ее, она бы не выдержала.
– А разве не того же вы хотели от «Джимми»? Разве в глубине души вы не мечтали лечь с ним в постель, без вопросов и ненужных сложностей? Вас тянуло к нему… то есть ко мне. Я никогда не видел более явного примера физического тяготения с первого взгляда. Вам не приходило в голову заняться анонимным сексом? Вы могли бы подчиниться мужчине без всякой опаски; уверен, это очень соблазнительно. С незнакомцем вы бы чувствовали себя совершенно свободно и удовлетворяли бы свои потребности так, как вам хочется.
От его гортанного голоса у нее кружилась голова.
– Секс с незнакомцем не мой идеал безопасности, – слабо возразила она.
– Наверное, точнее было бы назвать его предохранительным клапаном, – согласился Уэйн. – Для освобождения от подавленных сексуальных влечений. Я бы не удивился, узнав, что последним мужчиной, с которым вы спали, был отец Кэм.
Увидев выражение ее лица, Говард окаменел.
– О Боже, – хрипло выдохнул он. – Значит, это правда? – Он побледнел так, что этого не мог скрыть даже здоровый оливковый загар. – Полное воздержание, верно? – Этот момент был не самым приятным в его жизни. Соперничать с призраками – занятие ужасно неблагодарное.
– Мое целомудрие во многом результат этого. Секс для меня уже не так важен.
– В самом деле? – скептически спросил Говард.
– Хотите верьте, хотите нет!
Спустя секунду Сесил спохватилась, что ее фразу Говард расценил как вызов. И с удовольствием его принял. Его губы были горячими, жадными и голодными. Поцелуй вызвал у Сесил настолько пылкий отклик, что все преграды, которые она так тщательно сооружала, немедленно рухнули.
Сильные руки заставили Сесил подняться на цыпочки, твердые бедра прижались к ее бедрам. Он опустил голову, и жадные губы вновь начали терзать и мучить ее, заставив покрыться испариной. Когда спина Сесил неожиданно прижалась к твердой стене, она испуганно вскрикнула.
Этот звук заставил его поднять голову. Какое-то мгновение они смотрели друг на друга, и она видела дикарское ликование в его темных, подернутых страстью глазах. Затем Говард снова прильнул к ее трепещущим губам и проник языком во влажную глубину рта.
– Ты… – хрипло промолвила она. Сесил едва дышала, охваченная сладкой болью. Внутри разливалось что-то теплое и вязкое.
– Что я? Что я, Сесил? – жарко шептал Говард.
Когда она прижалась лицом к его плечу, он слегка отодвинулся, пальцем приподнял ее подбородок и заставил смотреть в глаза.
– Говори! – Свободная рука скользнула по ее бедру и задержалась, когда чуткие пальцы ощутили край чулка.
Сесил почувствовала, что его тело напряглось еще сильнее, а дыхание участилось. Рука Уэйна обхватила ее тугие ягодицы.
– Ты бессердечный и очень… очень красивый… – Со стороны Го жестоко заставлять ее так хотеть его…
– Это должно было произойти не здесь, – хрипло сказал Уэйн, глядя ей в лицо.
Ресницы Сесил были опущены, словно она потеряла сознание. И все же она была жива; об этом говорила ее судорожно вздымавшаяся и опадавшая грудь. Между тем большой и указательный палец Говарда, ласкавшие ее шею, поднимались вверх, пока не сошлись на кончике ее подбородка.
– А ничего и не происходит… – с трудом пролепетала она, подняв глаза.
Обострившиеся черты Говарда говорили о том, что он охвачен неистовым желанием. Еще более красноречивое доказательство прижималось к ее животу. Любая попытка освободиться только усиливала это давление.
– Отпираться глупо.
Сесил почувствовала, что его сотрясает дрожь, и ее лоно тут же откликнулось на новое доказательство того, что Говард потерял власть над собой. Но она желала чего-то большего, чем темная страсть, во всяком случае, сознательно.
Его зрачки расширились так, что радужные оболочки бесследно исчезли. Сама не понимая, что делает, Сесил протянула руку и провела пальцем по впалой щеке. Легкая тень на его коже оказалась слегка шершавой на ощупь.
Говард оцепенел; казалось, он даже перестал дышать:
– Го…
– Молчи, – хрипло приказал он. Палец Говарда обвел контур ее рта, а затем скользнул в ее раздвинувшиеся губы. Интимность этого жеста была потрясающей. – Я люблю твои губы. Ты изо всех сил пыталась напустить на себя чопорность, а они говорили совсем о другом.
Когда Уэйн провел языком по пальцу, который только что был у нее во рту, Сесил громко застонала и прикрыла губы тыльной стороной ладони.
– Ты сладкая. Мне хочется, чтобы ты тоже узнала мой вкус. А тебе? – гортанно спросил он.
От эротической картины, вызванной этими грешными словами, у Сесил закружилась голова. Она судорожно стиснула ткань его рубашки. Несколько пуговиц расстегнулось, полы разошлись в стороны, и Сесил, несмотря на все свои старания не делать этого, волей-неволей посмотрела вниз.
Кожа над его животом, плоским, как стиральная доска, была гладкой, а ее цвет слишком темным, чтобы считаться врожденным. Сесил так захотелось прикоснуться к нему, что в глазах закипели слезы. Ее разгоряченное тело сотрясала дрожь.
– Наверное, ты прав. Я хочу стать твоей! – Эти слова вырвались у нее внезапно, громко и неудержимо. Сил для сопротивления больше не осталось. – А как только это случится, все придет в норму и твое гигантское самолюбие не пострадает. В конце концов, ни одна женщина не может отвергнуть такого жеребца-производителя, как Го Уэйн!
Говард поднял голову. Как ни соблазнительно было принять капитуляцию немедленно, он видел, что противник еще отстреливается. Однако Уэйн был не из тех мужчин, которых легко смутить.
– Никаких «наверное», – хрипло ответил он.
– Возможно, для тебя это самый простой способ забыть обо всем. – Сесил пыталась притвориться всего лишь бесстрастным наблюдателем, но это было нелегко.
– Хочешь сказать, что твое ледяное отношение к моему отъезду смертельно ранило мое самолюбие?
– Просто я реалистка. А ты хотел бы, чтобы я все воспринимала эмоционально?
Наверное, следовало признаться, что я влюбилась в него; этого было бы вполне достаточно, чтобы заставить его не уезжать, с горечью подумала она.
– Такая стратегия могла бы оказаться успешной, питай ты ко мне более нежные чувства. Если бы я не отпрянул в ужасе и сказал «Да, пожалуйста», ты бы предпочла прострелить себе ногу, – подхватил он. – А что касается жеребца-производителя… – Уэйн укоризненно покачал головой. – Если бы я был настолько уверен в своих сексуальных достоинствах, то был бы уверен и в том, что ты придешь ко мне еще раз. Или я мог бы быть черствым эгоистом, закрыть глаза на то, что ты не питаешь никакого интереса к этому грязному делу, и удовлетворить свою чудовищную похоть. Нет, Сесил, похоже, это было не слишком обдуманное заявление.
– Я не лягу с тобой в постель! – слабо запротестовала она.
– С другой стороны, – задумчиво продолжил он, – если ты решила сдаться на собственных условиях, то единственное логичное решение заключается в том, чтобы принести себя в жертву более высокой цели. Может быть, я был к тебе несправедлив? – вслух подумал он. – Это действительно могло бы избавить тебя от угрызений совести и оправдать твое желание спать со мной. Так что, любовь моя, ляжешь ты со мной в постель или нет?
– Я не твоя любовь… – выдавила она, бросив в битву последний резерв.
– И, скорее всего, завтра возненавидишь меня, – согласился Уэйн с безмятежностью, противоречившей хищному блеску его глаз.
– Я уже ненавижу тебя.
– Это только начало.