– Как вы смеете разговаривать со мной в таком тоне? – взвилась она.
– Пожалуйста, – добавил он с улыбкой, которая заставила Сесил понять, что за его нынешней маской скрывается все тот же разбойник с большой дороги. Безукоризненный костюм и хорошие манеры лишь прикрывают то, что таится у него внутри. – Теперь совсем другое дело, – похвалил он Сесил, когда та неохотно села на указанное ей место.
Когда Уэйн отпустил спинку стула, его пальцы слегка коснулись шеи Сесил, но она попыталась не реагировать, Бедняжка молилась, чтобы побежавшие по коже мурашки были мурашками отвращения; с другим чувством она бы просто не справилась!
– Почему вы сердитесь?
Она повернула голову и встретилась с ним глазами: он что, издевается?
– Я не сержусь.
– Удивление, – продолжил он так, словно не слышал ответа, – изумление, любопытство… Я испытал все эти чувства, когда вы вошли. У меня просто челюсть отвисла.
– Что-то я этого не заметила.
– Я умело скрываю свои эмоции за лощеной внешностью.
– Вы смеетесь надо мной? – Сесил больше не сомневалась, что так оно и есть.
– Чем вызван ваш гнев, мисс Сесил Киган? И не вздумайте отпираться; ваши глаза начали метать молнии в тот самый момент, когда вы меня увидели.
К чертовой матери служебную этику! Пришла пора сказать все, что она о нем думает: он неожиданно вошел в ее жизнь и так же неожиданно исчез, оставив у нее ощущение неудовлетворенности и беспокойства…
– Ненавижу лжецов! – Этот человек настолько проник в мысли Сесил, что она думала о нем день и ночь. Сейчас выяснилось, что его образ жизни куда дальше от Сесил, чем ей казалось прежде. Теперь она сомневалась, что этот хлыщ способен отказаться от малой толики своего богатства.
– В строгом смысле слова это нельзя считать ложью.
Сесил немного подумала и решила, что он прав. Его этика была не столь безукоризненной, чтобы запрещать мелкий обман.
– А Джеймс?
– Это была идея Кэм.
– Зачем моей дочери понадобилось придумывать вам имя?
– Она решила выдать меня за своего пропавшего брата. Я не стал отпираться. Тем более что в имени «Джеймс» есть что-то твердое и основательное. Ну ладно, предположим, я не Джеймс, но должен напомнить, что по-прежнему остаюсь тем человеком, который помог вашей дочери. Кстати, несмотря на ее сопротивление.
Он должен ей напомнить, вот как? Сесил задумчиво жевала полную нижнюю губу. Она не могла отрицать его правоту, по крайней мере, в отношении того, что было известно ей самой. Но история с братом не лезла ни в какие ворота.
– Вы смеялись надо мной… над нами. Я уверена, что на очередном обеде вы будете рассказывать историю, что случилось с вами при посещении трущоб. Я пожалела вас! – Сесил при всем желании не смогла бы говорить пронзительно, однако ее грудной хрипловатый голос повысился на целую октаву.
– Жалость не слишком созидательное чувство. Простите, но вы испытывали ко мне не только жалость. – То, как он смотрел на Сесил, тревожило ее не меньше, чем это обвинение. К ее облегчению, Уэйн не стал развивать эту тему. – Любопытно… Когда вы считали меня бродягой, то относились ко мне лучше, чем сейчас. Очевидно, я совершил непростительный грех, когда выяснилось, что я не штатный обитатель дна и не разбойник с золотым сердцем. Вам не приходило в голову, что ваша тяга… как бы это выразить поделикатнее… к грубости может быть реакцией на тот тип мужчин, с которыми вы встречаетесь? Вы ищете кого-то вызывающего и даже немного опасного.
– Прекратите сейчас же!
Он оседлал стул, положив руки на его спинку.
– Когда я знакомлюсь с женщиной, она обычно знает, кто я, из какой семьи, и чаще всего имеет довольно точное представление о моем банковском счете…
– Ну, ясно. «Сердце истекает кровью от желания, чтобы кто-то полюбил меня таким, какой я есть». – Ее голос дрожал от сарказма. – Именно поэтому вы шляетесь по улицам, загримировавшись под торговца наркотиками!
– И часто вы приглашаете к себе в дом торговцев наркотиками? – с любопытством спросил он.
Сесил невольно заметила, что руки, непринужденно лежавшие на спинке стула, сильные и красивые.
– Я была благодарна… – начала защищаться Сесил, но ее прервал ровный и вежливый голос Говарда:
– Была?
– Нет, просто благодарна. – Она стиснула зубы, чтобы не брякнуть чего-нибудь лишнего. – Мне было жаль вас. – Этот урок надолго отучит меня от сентиментальности, подумала она.
– Не стоит осуждать себя. Ваше тело запрограммировано на поиск подходящего партнера. Гормоны не интересуются ни финансовыми перспективами, ни общественным положением.
– Оставьте мои гормоны в покое! – снова взвилась она.
– Ладно, – с ленивой усмешкой, от которой хотелось плакать, согласился он. – Пусть будет жалость. Когда речь заходит о скрытых мотивах, я предпочитаю жалость жадности.
– Такую глупость мог сказать только человек с несколькими поколениями богатых предков.
– Вы не любите богачей, Сесил?
– Нет, только вас. Я считаю вас совершенно испорченным… безответственным… – Она осеклась и закусила губу, пытаясь прекратить это словоизвержение.
– Кажется, вы принимаете меня очень близко к сердцу, – провоцируя ее улыбкой, сказал Говард. – Что же вы замолчали? Не изменяйте своему стилю. Забудьте о том, что я ваш босс.
– Временный босс.
– Как поживает Кэм? Надеюсь, нормально? – неожиданно спросил он.
– Вы очень догадливы.
– А вы, мисс Киган, очень подозрительны. Давайте кое в чем разберемся. Когда я встретил вашу дочь, одна неравнодушная пара хотела отвести ее в полицейский участок. Будучи ребенком с неистощимой фантазией и поразительным хладнокровием, она решила выдать меня за своего брата. Видимо, с точки зрения закона я выглядел достаточно подозрительно, и она воспользовалась этим, чтобы избавиться от действительно порядочных людей…
Гнев Сесил сменился задумчивостью. Все это было пугающе похоже на Кэм.
– Но вы не объяснили, почему так выглядели и почему заставили меня подумать… – Она с сомнением покачала головой. – Почему вы, ничего мне не сказали?
– Если вы давно работаете здесь, то должны были знать, что я только что вернулся из шестимесячной поездки на скотоводческое ранчо в Новой Зеландии и что это единственная причина, заставившая меня потерять врожденную элегантность. Вывод о моем происхождении сделали вы сами. Вы и ваш очаровательный спутник. Кстати, как прошел обед с Брендонами? Вы надели что-нибудь более подходящее?
Сесил оцепенела и залилась краской.
– Нед простудился, и мы никуда не поехали, – неохотно ответила она.
– Я посадил Кэм в такси и помчался за ней с намерением как следует отчитать горе-родителей. Прошло десять секунд, прежде чем я поднял, что неправильно оценил ситуацию, и еще столько же, пока ко мне вернулся дар речи, которого я лишился, сраженный вашей красотой…
Сесил заскрежетала зубами и открыла, было, рот, готовая высказать все, что она думает об этих издевательствах. Но внезапно ей вспомнились пустые глаза, заставившие ее заподозрить незнакомца в умственной отсталости. Он не мог говорить правду… или мог? Почему-то это абсурдное замечание восстановило ее способность мыслить логично.
– Не говорите так!
– Отчего же? Перед вами совершенно новый человек, открытый и бесхитростный.
– Я вовсе не красавица. Просто довольно привлекательна. – Нельзя давать Уэйну понять, что он сумел, смутить ее. Теперь становилось понятно, как он завоевал репутацию бабника.
Говард равнодушно пожал плечами.
– Говорят, красота в глазу зрителя, а этот зритель, – он похлопал себя ладонью по груди, – видит в вас красоту. И доброе сердце в придачу.
– Чем вы бессовестно воспользовались, – напомнила она, отчаянно пытаясь подхлестнуть свой гнев.
– Искушение было велико, – признался Уэйн, – но я сомневался, что безграничное милосердие заставит вас предложить мне переночевать.