Одну ногу Шерлок закинул на Джона, прижав его к матрасу, рука была обвита вокруг талии, удерживая его так крепко, будто во всём мире разом исчезли все табачные корпорации, и лишь у его доктора осталась в запасе последняя упаковка никотиновых пластырей. Худощавый Шерлок был жаркий, как печка, и Джон попытался не разбудить его, когда осторожно откинул с себя толстое пуховое одеяло, пока его не хватил тепловой удар.
Хотя Холмс и не думал просыпаться, его бёдра были плотно прижаты к ягодицам любовника, и Уотсон снова прикрыл глаза, наслаждаясь воспоминаниями о прошлой ночи. Секс был… ну, откровенно говоря, далеко не лучшим в его жизни. Он не был плох — они оба достигли оргазма, и то, что он был с Шерлоком, уже делало его изумительным, но всё произошло так быстро. Выглядело, словно Шерлок не может поверить во взаимность желаний Джона, пока не разденет его и лично не доведёт до кульминации хотя бы один раз. Впрочем, доктор и не думал возражать. Он тоже безумно желал Шерлока. Он полагал, что несколько месяцев бросаемых украдкой взглядов и мучительной жажды обладания соседом по квартире вполне могут сойти за длинную прелюдию.
Холмс буквально набросился на Уотсона, едва за ними закрылась дверь спальни. Через несколько секунд Джон уже лежал, распластанный поверх покрывала с не до конца спущенными и болтающимися на одной ноге трусами, закинув голени на плечи партнёру. Голова Шерлока оказалась между ног Джона; он отсасывал, глубоко впустив член в горло, приглушённо и жадно постанывая, от чего пальцы на ногах доктора поджимались и вдавливались в обнажённую спину любовника.
Через головокружительно короткое время Шерлок крепко провёл костяшками пальцев по промежности Джона, прижав их к яйцам, и тот едва успел предупредить: «Шерлок, Ш’рлок, я… я…» — как кончил, комкая покрывало, чтобы не схватить за волосы и не потянуть на себя партнёра. Он был совершенно уверен, что во время оргазма очень сильно вдавил пятку ему в плечо, но если и так, то Шерлок не обратил на это никакого внимания: когда он поднялся и посмотрел на задыхающегося Джона, вид у него был поразительно самодовольный.
Когда наступила его очередь, Уотсон хотел проделать всё гораздо медленнее: водить носом и тереться лицом между ног Шерлока, вдыхая запах его белья, упиваясь мускусным ароматом, наслаждаясь жаром и упругостью твёрдого члена под мягким хлопком и влажным пятнышком смазки, впитавшейся в ткань. Когда он наконец достал член Шерлока через прорезь на боксёрах, то долго поддразнивал губами и языком самый кончик, прежде чем совсем стянуть бельё и взять его в рот, слушая беспомощные стоны и чувствуя, как трепещут бёдра любовника, отчаянно пытающегося лежать неподвижно. Смоченными слюной пальцами Джон водил между ягодиц Шерлока, воодушевлённый сбивающимся дыханием и тем, как тот охотно развёл ноги шире.
Когда бёдра партнёра начали невольно подаваться навстречу ласкам, а дыхание совсем сбилось, став коротким и прерывистым, Уотсон протолкнул скользкий палец внутрь и крепче сомкнул губы вокруг члена Холмса. Джон провёл языком под головкой, а затем ускорил темп до максимума, когда большие ладони неистово, до боли и выступивших слёз, потянули его за волосы, пытаясь отстранить его голову от содрогающегося члена. Это единственное, что смог сделать Шерлок, не успевая предупредить словами о приближающемся оргазме, после чего застонал сквозь стиснутые зубы и излился в рот Джона, стиснув мышцами погружённый в его тело палец.
Глубоко вздохнув, Уотсон почувствовал, как от таких воспоминаний напряглись его соски и отяжелел член, и, будто читая его мысли, Шерлок крепче сжал руку на его талии и промурлыкал, что видел его во сне. Джон закусил губу и задумался, действительно ли хорошо, что их отношения перешли в другую плоскость.
Пожалуй, было глупо предаваться запоздалым душевным терзаниям и психоанализу. Но хотя он смог привыкнуть к частям тел в холодильнике, мысль о том, что его спальня станет их общей (ему казалось, что его сосед хотел бы расширить пространство для своих экспериментов), вселяла тревогу. Потому что Шерлок Холмс был удивительным, блестящим, великолепным, но теперь, когда он лежал рядом, прижимался к спине Джона и щекотал пробивающейся щетиной его шею… что ж. Шерлок стремился целиком овладеть интересующими его предметами, не удовлетворяясь, пока он не исследует с неустанной энергией все возможности и комбинации, а затем переключал интерес на следующий объект изучения. Так что Уотсон немного беспокоился, что может столкнуться с подобной проблемой.
Возможно, что теперь, когда они наконец оказались в одной постели, он стал для Холмса временным увлечением, головоломкой, которую можно повертеть, разобрать на части, сложить, а затем отбросить. Детектив был подобен магниту — доктор видел, как это работает на местах преступлений, и хотя лестно было попасть в сферу его притяжения, он не знал, сколько это продлится и что с ним будет, когда Шерлок потеряет к нему интерес.
Тонкая рука сжалась вокруг талии Джона, Шерлок заворочался и потёрся лицом о шею любовника и заговорил хриплым голосом человека, которого разбудили, по меньшей мере, на час раньше положенного.
— Если ты собираешься себя накручивать, то сначала хотя бы кофе выпей, — проговорил Шерлок сонно, обиженно и немного разочарованно. — Ночью мне показалось, что тебя не беспокоит твоя сексуальная ориентация.
— Не беспокоит, — когда хватка Холмса ослабла, Уотсон поймал его руку, не позволяя её отнять, и удержал на месте. — Слава богу, я не переживаю кризис самоидентификации.
— Может, рецидив? Не надо использовать обычную отговорку «всё в порядке»: твои мускулы напряжены, дыхание затруднено. В чём дело?
«Ты удивительный, потрясающий и бесподобный», — подумал Джон. — «Ты как непреодолимая сила, как прилив или ураган, который поглощает всё на своём пути, кружит, а затем отшвыривает добычу. Я никогда не смогу отказать тебе, не после того, что произошло, но что со мной будет, когда я наконец тебе наскучу?»
Они стали любовниками не более двенадцати часов назад. Он не мог заставить себя произнести мысли вслух, так что покачал головой и пробормотал: «Ничего». Матрас прогнулся, когда Холмс, не поверив ему, приподнялся на локте и склонился над Уотсоном, пытаясь заглянуть ему в лицо.
Длинная изящная линия шеи и плеч завораживала, и даже мучимый сомнениями Джон не смог удержаться от улыбки, когда увидел Шерлока со слипающимися глазами и мягким беззащитным выражением лица.
[Иллюстрация 3]
— Доброе утро, — прошептал доктор.
— Доброе.
Шерлок не двигался и продолжал пристально изучать Джона, пока тот в свою очередь не заворочался и не пробормотал: «Прекрати», — потянувшись к соблазнительным губам. Некоторое время они целовались, и, оторвавшись от этого занятия, Уотсон осознал непреложный факт, что они оба обнажены и что возбуждённый член Холмса зажат между их телами.
— Поможет ли, — рука Шерлока пропутешествовала ниже, и у Джона сбилось дыхание, когда она добралась до его паха, — тому, в чём ты не хочешь признаться, если мы опять займёмся сексом?
Волна похоти омыла тело доктора, заставив его член дёрнуться под рукой любовника, а Шерлок улыбнулся и промурлыкал:
— Не трудись с ответом, — он наклонился за новым поцелуем, легко лаская пальцами возбуждённый член Джона.
Уотсон задохнулся, а потом застонал, предвкушая развитие событий: как он без стеснения передаст Холмсу один из тюбиков со смазкой, достав его из прикроватной тумбочки, и Шерлок коленом сдвинет одну ногу Джона, смажет пальцы и…
Тяжело дыша, Джон отодвинулся, пытаясь восстановить самоконтроль и умерить вожделение в голосе: