— Я передам тебе… Я имею в виду, ты ведь хочешь…
— Взять тебя? На самом деле — нет.
Доктора словно ледяной водой окатило, и он порадовался, что Шерлок целовал его в висок с закрытыми глазами и не мог видеть его лицо.
— Ну, ладно.
Почувствовав внезапную неловкость, он почесал нос. Господи, он и раньше не был слишком самоуверенным, ещё до службы в армии, после которой вернулся домой с расползшимся по плечу уродливым багровым шрамом и с большим количеством морщин, чем у людей его возраста, поэтому он сказал себе, что глупо обижаться. Подняв голову и слегка хмурясь, Шерлок заглянул Джону в лицо, с лёгкостью прочёл его мысли и запоздало понял, что сказал что-то не то.
— Я хотел сказать — не сейчас. В другой раз — да, это было бы неплохо.
— Всего лишь неплохо? — Уотсон никак не мог решить, радоваться ему или обижаться.
— Сегодня утром, после того, что ты сделал ночью… пальцем… Я думал… на самом деле — надеялся… что ты сделаешь это со мной. — При последних словах вибрирующий голос Шерлока тёк, как горячий шоколад.
— Да, — зарычал Джон, немедленно забыв обиду. — Чёрт, да.
Шерлок втянул его в требовательный поцелуй, тесно прижав любовника к своей груди и потираясь членом о его бедро. Ягодица Холмса удобно легла в ладонь Уотсона, и когда тот нежно сжал её, Шерлок замычал от удовольствия, не разрывая поцелуя. Через секунду он перекатился на Джона так, чтобы их эрегированные члены соединились, и достал смазку из ящика.
— Держи, — Шерлок вложил тюбик в руку Джона и вернулся к поцелуям, предоставив доктору срывать целлофановую упаковку, в то время как сам нежно покусывал его губы и лениво скользил своим членом по коже любовника, уперевшись одной рукой в подушку около головы Джона, а большим пальцем другой изучающе потирая его левый сосок.
Когда Уотсон наконец-то открыл тюбик, он выдавил немного розового геля на пальцы, но не успел отвести руку вниз, как Холмс поймал её за запястье и коснулся языком кончиков пальцев.
— Вкус малины, — пробормотал он, тщательно принюхиваясь, и — боже, теперь у доктора всегда будет вставать при виде детектива, пользующегося своим методом, или… при поедании малинового варенья.
— Ага, — глупо проговорил Джон, наблюдая, как Шерлок медленно вылизывает подушечки его указательного и среднего пальцев. Уотсон осторожно высвободил руку из захвата и заставил Холмса наклониться, чтобы снова поцеловать, одновременно начав скользить пальцами между его ягодицами.
Джон затаил дыхание и надавил кончиком пальца на вход. Шерлок был горячим и тесным, и Джон медленно протолкнул палец дальше, услышав внезапное тихое «ох…» Через мгновение Холмс двинулся назад, навстречу руке любовника, побуждая его добавить средний палец к указательному.
— Не спеши, — прошептал Джон, ухватив Шерлока за запястье. — Ты сломаешь мне пальцы, если не будешь осторожным; они не могут не согнуться, когда ты так наседаешь.
Уотсон подумал, что хотел бы чаще видеть такого нетерпеливого и жаждущего Холмса, и втиснул второй палец, вызвав ещё один стон партнёра, тяжело уронившего голову на подушку. Джон запустил одну руку в волосы на кудрявом затылке, путаясь пальцами в удивительно мягких локонах.
— Расслабься, — тихо выдохнул Джон, когда Шерлок вцепился зубами в его здоровое плечо. — Расслабься, я уже внутри.
Пальцы другой руки без сопротивления проникли в тело Холмса, и Уотсон слегка согнул их, нащупав кончиками маленький бугорок. Шерлок застонал, впившись ртом в кожу Джона, бёдра его подрагивали. Доктор восхищёно улыбнулся:
— Да… вот так.
Вместо ответа Шерлок смог лишь шумно втянуть воздух носом, не скрывая растущего желания, и снова застонал. Пока Джон осторожно поглаживал его простату, Шерлок раздвинул ноги шире и поставил колени около бёдер любовника, а локти слева и справа от плеч. Уотсон помог Холмсу приподнять голову и поцеловал его закрытые глаза и разрумянившиеся щёки.
Пригнув голову Шерлока, чтобы она снова удобно устроилась в изгибе его шеи, Джон зарылся носом в тёмные кудри и глубоко вдохнул, одновременно коснувшись пальцами завитков вокруг покачивающегося над ним члена Шерлока, налившегося тяжестью. Джон позволил скользнуть ему в свой неплотно сжатый кулак раз, другой, одновременно трепещущими пальцами поглаживая чувствительную точку внутри любовника, выгнувшего спину дугой. В ту же секунду Холмс намертво вцепился рукой в запястье Уотсона, попытался заставить извлечь пальцы наружу, громко и с наслаждением застонал в самое ухо Джона
— Нет, — мычал он сквозь зубы, — нет, не надо. Или я — о! — я…
Холмс не закончил предложение, но Уотсон понял, о чём тот пытался предупредить. Шерлок отпустил руку Джона, после чего его внутренние мышцы сжались вокруг пальцев партнёра сильнее; Шерлок потянулся, чтобы с несвойственной ему неуклюжестью добраться до прикроватной тумбочки. Он уронил на грудь Джона презерватив и сказал заплетающимся языком:
— Думаю, довольно.
Доктор слышал несколько раз, как детектив притворялся пьяным, чтобы вытянуть информацию из подозреваемых, а сейчас Уотсон дрожал от восторга, вслушиваясь в тягучие переливы глубокого голоса, вызываемые тем, что Джон не останавливаясь трахал его пальцами всё время, пока тот копался в ящике. Джон вытащил пальцы, нанёс на них ещё смазки, снова проник ими внутрь и тихо сказал:
— Ещё совсем немного.
— Дьявольщина! — раздражённо зашипел Шерлок. Костяшки его пальцев побелели, когда он вцепился в подушку. — Я сказал, что готов. Это для меня не первый раз, ты не должен медлить, и в любом случае, это абсолютная выдумка, что…
Холмс сбился на стон, закусив губу, когда Уотсон развёл внутри него скользкие пальцы, раскрывая вход и надавливая подушечками по обе стороны от простаты. Повернув голову, доктор увидел, что волоски на руках любовника встали дыбом.
— Я знаю, что ты готов, — Шерлок опять опустил отяжелевшую голову на плечо партнёра, и Джон повернулся, чтобы раздвинуть носом тёмные кудри, упавшие на ухо Шерлока.
— Но мне это так нравится.
Ему нравилось, господи, как же ему нравилось! Его самого всегда заводило ласкать пальцами партнёров изнутри, поддразнивать их хирургически точными касаниями, но теперь в его руках был Шерлок: сводящий с ума, великолепный, раздражающий, эгоцентричный друг-коллега-любовник, — и Джон был на седьмом небе от счастья, когда видел трепетание век, вызванное движениями его пальцев.
Наконец, когда Холмс взмолился ломающимся, полным похоти голосом: «Джон, пожалуйста», — Уотсон с трудом выдавил:
— Да, хорошо.
Две пары рук — одна трясущаяся и скользкая от пота, другая уверенная и твёрдая — разорвали шуршащую упаковку, раскатали презерватив по члену Джона и нанесли на поверхность дополнительную смазку. Возможно, самостоятельно доктор управился бы быстрее — Холмс больше мешал, чем помогал, и всё же не позволил Уотсону оттолкнуть свои дрожащие руки, — но он наконец устроился, поёрзав, раздвинул ноги ещё шире и начал опускаться на член Джона, выстанывая в потолок: «Господи!».
Уотсон с трудом сглотнул, глядя на свои более тёмные руки, лежащие на белой коже Шерлока. Ему мучительно хотелось податься навстречу и толкнуться внутрь; он почувствовал, как вес партнёра тяжело опустился на его бёдра, но это не имело значения. Шерлок так крепко сжался вокруг его плоти, что Джон забеспокоился, не причинил ли он боль; он устроился так, чтобы освободить одну руку, и принялся успокаивающе поглаживать худое бедро.
— Расслабься. Ты в порядке?
— Конечно. Я уже сказал тебе — у меня это не в первый раз.
Потрясающий баритон Холмса стал ещё глубже, приобрёл от возбуждения хрипотцу и всё ещё был чуть сонным, и когда Шерлок принялся покачивать бёдрами вперёд и назад, Джону пришлось впиться зубами в губу, чтобы не закричать и не натянуть любовника на себя, крепко стиснув его талию. Когда Холмс повторил движение, Уотсон не смог сдержаться и прерывисто задышал. Шерлок наблюдал за ним с лёгкой тенью интереса на лице.