— Господи, ты великолепен.
Сияющая улыбка превратилась в хищный оскал, Холмс схватил Уостон за задницу и сказал:
— Давай, покажи мне, как это делается.
— Что? — растерянно спросил Джон. Шерлок притянул его к себе, начав ритмично приподнимать бёдра и побуждая любовника двигаться в нём, и Уотсон отчётливо понял, что долго не продержится и сейчас кончит.
— Если ты такой скромный, — продолжал допытываться Шерлок, теперь улыбаясь, как одержимый, и едва сдерживая смех, — так покажи мне, как это делается. Знаешь, на самом деле ужасно грубо говорить своему партнёру во время секса «замолчи». Я в шоке от тебя, Джон.
Не имея сил сдерживаться, Уотсон толкнулся вперёд, и его тихий смешок перешёл в стон удовольствия.
— По правде говоря, — Джон сам не понимал, что говорит, поскольку все его мысли были заняты невнятным «о-боже-сильнее-да-да-да», — могли подумать, что я здесь тебя убиваю.
Если и последовал ответ, Джон его не услышал. После оргазма Шерлок был расслаблен и податлив, и Уотсон сделал всего несколько движений, прежде чем ритм сломался, превратившись в беспорядочные отчаянные толчки; его яйца поджались, мышцы напряглись, и когда Шерлок подтолкнул его и крепко прижал к себе, Джон, содрогнувшись, наконец шагнул за край. Ему не удалось пережить экстаз беззвучно, хотя его стон был почти заглушён плечом любовника, к влажной коже которого доктор прижал лицо.
Когда Уотсон начал хватать ртом воздух, его сжали сильные руки Холмса, и он почувствовал дрожь во всём теле, будто его колотил озноб: такое с Джоном случалось после изнурительного матча по регби. Сердце стучало в груди молотом, он слегка повернул голову, чтобы несколько раз глубоко вздохнуть, и почувствовал, как губы Шерлока скользят вдоль линии его волос, беззвучно нашёптывая слова и оставляя на коже влажные поцелуи, в то время как язык пробует на вкус выступившие на висках капли пота.
Повернув голову, чтобы запечатлеть на пылающей щеке любимого целомудренный поцелуй, Джон наконец понял, что всё ещё удерживает на локтевом сгибе ногу Шерлока, подняв её под почти невозможным углом. Уотсон с изумлением подумал, что Холмс, должно быть, практиковал йогу — до сих пор он представить не мог, что забросить обе ноги за голову для кого-то могло быть обычным делом. Шерлок всё ещё прижимался к Джону так, что чувствовалось быстрое и неровное биение его сердца, но доктор попытался отодвинуться, не в силах избавиться от мысли, что его партнёру должно быть очень неудобно. Едва почувствовав это движение, Шерлок немедленно ослабил хватку и подтолкнул Джона в плечо, неправдоподобно простонав:
— Слезай. Ты тяжёлый.
Выпутавшись из его объятий, Уотсон откатился на край, чтобы снять презерватив, а когда попытался вернуться обратно, то обнаружил, что Холмс уже тут как тут — подполз под бок и почти улёгся сверху, мурлыча в плечо Джона, как кот-переросток.
— Ты такой же тяжёлый, как и я, — заметил Джон, крепко обняв забросившего на него ногу Шерлока. Он решил, что такой Шерлок ему очень нравится: оставляющий пустовать почти всю большую удобную постель, чтобы спать на крошечном пятачке около Джона; любящий уютно обниматься после секса, хотя из-за разницы в их росте позиция, при которой ступни Уотсона были зажаты едва не между коленями Холмса, казалась немного нелепой.
— Но ты служил в армии. Ты привык к трудностям, — пробормотал детектив, прижавшись лицом к шее своего доктора, из-за чего его слова звучали несколько невнятно. Джон с ленивым удовлетворением прислушивался к этому мурлыканью и пальцами расчёсывал влажные кудри, щекочущие его лицо, думая при этом, что физические неудобства — это одно, но как он справится с неизбежным унижением за предстоящим завтраком?
Шерлок вздохнул, с лёгкостью прочитав мысли партнёра.
— О, расслабься. В соседней спальне всего лишь Эвандер. Он не против, — Джону показалось, или в приглушённом голосе Шерлока послышалось смущение? — Может, он ещё спит. В любом случае, тебе должно быть лестно.
По правде говоря, возражения Холмса были малоутешительными, хотя он несомненно предпочёл бы вынести пытку, чем признать это. Уотсон сдержал смех, коротко ответив:
— Я бы удивился, если бы он не проснулся после такого.
Несколько успокаивал тот факт, что Эвандер был самым свободомыслящим представителем клана Холмсов, даже больше, чем милая бабушка Шерлока, которая, к несчастью, была их соседкой по спальням с другой стороны, но мысль о понимающих глазах бойкого кузена, устремлённых на них обоих поверх чашечки кофе, не могла не тревожить.
Когда на прикроватной тумбочке завибрировал мобильный доктора, Шерлок выругался. Уткнувшись в обнимающую его руку Джона, он проворчал:
— Если это Лестрейд, пусть отцепится. Даже если это шесть серийных самоубийств или неподдающаяся расшифровке тайнопись.
Уотсон протянул другую руку и схватил телефон. На дисплее было оповещение о текстовом сообщении от неизвестного абонента. Открыв его, Джон рассмеялся и прочёл его вслух:
С Рождеством, Джон. На случай, если вам когда-нибудь надоест мой проблемный кузен, я оставляю свой номер. Обязательно мне позвоните! ЭХ
— Боже, твоя семья невыносима, ты сам понимаешь это? Откуда у него, чёрт возьми, мой номер? — с быстрой усмешкой взглянув на Шерлока, Джон увидел, как на его лице борются недовольство и смех.
— Господи, Эв совсем стыд потерял, — и Холмс собственнически обнял своего мужчину за талию, что доставило Уотсону безмерное удовольствие. — Он не должен тебя получить. Ты бы умер с ним от скуки через неделю.
— Возможно. Хотя не знаю, иногда иметь немного мира и покоя было бы неплохо.
Только Шерлок открыл рот для категоричного «скукота», как его прервал новый сигнал входящего СМС; открыв сообщение, Джон прочёл:
PS. Передайте от меня поздравления с Рождеством и Дэйву. ЭХ
Доктор был озадачен, но вдруг почувствовал, как напряглось тело его партнёра. Он с недоверием посмотрел на детектива.
— Дэйв — это ты?
— На самом деле Дэвид, — Сказал Шерлок предостерегающим тоном. — Дэвид Шерлок Холмс. Майкрофта дразнили в школе из-за его имени, и родители решили дать мне возможность быть обычным.
Сбитый с толку нотками недовольства в голосе Шерлока, Джон спросил:
— А что не так с именем «Дэвид»? Нормальное имя. У меня была пара приятелей в университете с таким именем.
— Вот именно! Оно глупое! Скучное! В Британии невозможно выйти из дому, чтобы не столкнуться с десятком Дэвидов.
Не будучи уверенным, буквально или фигурально высказался Холмс, Уотсон заметил:
— Ну, могло быть и хуже.
— А Майкрофт и кузены обычно называли меня «Дэйв». Дэйв, — Шерлок отлип от Джона и сел, выплюнув это имя с накопившимся за многие годы отвращением, и посмотрел с вызовом, будто ожидая, что друг засмеётся. — Господи, оно омерзительно.
Приложив нечеловеческие усилия и призвав на помощь всю выдержку военного, Уотсон не позволил себе расплыться в улыбке и потянул Холмса за руку, пытаясь уложить его обратно. Поворчав, Шерлок подчинился, и когда его голова вновь устроилась в изгибе шеи Джона, тот ладонью огладил его плечи, помогая расслабиться, и прошептал в тёмные кудри, как бы пробуя имя на вкус: «Дэвид Шерлок Холмс». Шерлок подскочил как ужаленный и угрожающе прорычал:
— Даже не вздумай…
— Я не буду писать об этом в блоге, — поспешил заверить его Джон, пытаясь предупредить неминуемый взрыв. — Обещаю. Это будет нашей тайной.
Постепенно Шерлок успокоился под ласково поглаживающей ладонью, и Джон лежал, бездумно улыбаясь и глядя в потолок. Наконец он смог его рассмотреть, и надо было признать, что потолок был действительно необычным: золотые шестиконечные звёзды были вкраплены в сложный геометрический узор, который повторялся тут и там в отделке всей комнаты, напомнив Джону посещение его классом Альгамбры в Испании в рамках культурного обмена.