Дыхание Шерлока замедлилось и совсем успокоилось, и доктор подумал, что детектив задремал. Небесам было известно, как сложно было Холмсу уснуть даже в самых хороших условиях, и когда Уотсон осторожно набросил одеяло на полулежащую на нём фигуру, он подумал, что, возможно, с этой задачей наконец удалось справиться.
Закрыв глаза, Джон вспоминал, как отчаянно и едва дыша Шерлок цеплялся за него после оргазма; вспоминал его безнадёжный тон во время их разговора в зимнем саду прошлым вечером; слова, которые беззвучно шевелили волосы Джона — Шерлок не хотел быть услышанным; и Джон подумал, что, возможно, не понимал всей глубины чувств Шерлока к нему. В нём зародилось подозрение, что он один из немногих, если не единственный человек в Великобритании, ради которого Шерлок Холмс был готов снять броню, как бы невероятно это ни было. Потому что если Шерлока можно было сравнить с непреодолимой силой, то Джона — с непоколебимой скалой, и бог свидетель, как всегда говорила его мать, он всегда был несговорчивым упрямым камнем, если ему доводилось вбить себе что-то в голову. Джон Уотсон стал для Шерлока Холмса точкой опоры, чем-то, что не давало потерять себя, когда мысли в его мозгу вертелись, как слепящий сверкающий фейерверк.
Обняв Шерлока покрепче и чувствуя прилив радости, Джон спрятал своё лицо в копне тёмных кудрей и больше не пытался сдержать рвущиеся из него слова. Слова, которые вертелись на кончике его языка с того момента, как Шерлок открыл глаза и ослепительно улыбнулся ему какую-нибудь четверть часа назад, но жили глубоко внутри него уже несколько месяцев, с тех пор, как он осознал, что лучше сам умрёт, чем увидит друга убитым, поэтому тогда он схватил Мориарти и велел детективу бежать. Он тихо прошептал:
— Думаю, я люб…
— Нет. Не произноси это.
Холмс вынырнул из дремоты в бодрствование в мгновение ока, и Уотсон ошарашено подпрыгнул.
— Господи, я думал — ты спишь. Что ты сказал?
— Не произноси это, — Шерлоку парадоксальным образом удалось обнять своего доктора ещё крепче и при этом полностью разрушить романтику момента, разве что он надеялся остановить слова Джона, не давая ему дышать. — Не сейчас, в более подходящее время. Так что это не считается.
— Но сейчас идеальное время, — начал горячо настаивать Уотсон, немного уязвлённый таким резким и незамедлительным отпором. — Мы наконец стали парой после многомесячных ухаживаний друг за другом, мы только что занимались сексом, чёрт возьми, сейчас грёбаное Рождество, а ты говоришь мне, что…
Шерлок поднял одну руку, чтобы жестом прервать этот поток, и тут же снова крепко обхватил Джона за талию.
— Что бы ни говорили люди сразу после секса — это не считается. Потому что, — тон его голоса стал небрежным, — за них говорят гормоны и эндорфины. Таково правило.
— Значит, когда я сказал, что ты был великолепен…
— Верно. Не считается. Но в любом случае я оценил твоё отношение.
— Ты оценил моё отношение?
— Да. Благодарю.
Это прозвучало так, словно сосед по квартире благодарил его за чашку чая, и, вспылив, Джон сказал:
— Это глупое правило.
Шерлок наклонил голову и внимательно посмотрел на него.
— Не имеет значения. Это моё правило.
— Ну, откровенно говоря, я думаю, что твоё «правило» высосано из… — Уотсон спохватился и сдержал своё недовольство, так как Холмс, сильно хмурясь, начал расплетать их ноги и отодвигаться, что предвещало вселенскую обиду. Он подумал, что, может, эта размолвка даст детективу серьёзные основания не доверять постельным разговорам любовников. Он схватил Шерлока за руку. — Хорошо, хорошо. Отлично, это твоё правило. Я не буду говорить те слова. А теперь иди ко мне и ложись, ненормальный. Слишком ранний час для таких споров.
Шерлок не торопясь снова умостился под боком у Джона, и тот осторожно спросил:
— А будет считаться, если я скажу это в другое время?
Холмс помолчал несколько секунд и коротко ответил:
— Да. Будет. Если ты скажешь.
— Отлично.
Больше всего детектив любил сюрпризы, и пока его блоггер думал, в каком неожиданном месте он повторит своё признание (В такси? Но как только он произнесёт те слова, они, должно быть, немедленно накинутся друг на друга, так что лучше бы сделать это дома), ему внезапно пришла в голову другая мысль, такая навязчивая, что он не смог ей воспротивиться. Он коснулся лба Шерлока лёгким поцелуем, заранее извиняясь про себя за то, что он собирается сделать, и прошептал с озорством в самое ухо:
— Весёлого Рождества, Дэйв.
Матрас скрипнул и прогнулся под резко развернувшимся Холмсом, и Уотсон не прекратил хихикать, даже когда ему в голову прилетела бирюзовая шёлковая подушка. Прежде чем Шерлок смог повторить атаку, Джон раскинулся на кровати, ухватив любовника за талию и повалив на постель, и их короткая схватка за доминирование закончилась тем, что доктор уселся верхом на Шерлока, удерживая его запястья прижатыми к матрасу над головой.
— Извини, — задыхаясь, проговорил Джон, заметив в глазах партнёра опасный блеск. — Прости меня, я больше не буду, обещаю. Это… ну, это надо было сделать один разок.
Он наклонился для примирительного поцелуя, и хотя серые глаза сверкали яростью, губы Шерлока раскрылись, и он тихо застонал от удовольствия. Прошло несколько упоительных минут, прежде чем Джон услышал колокола местной церкви. Издалека донёсся их звон, возвещая наступление рождественского утра. Когда он приподнялся, разорвав поцелуй и ожидая от Шерлока новой порции насмешек в сторону своей сентиментальности, он увидел, что глаза напротив потемнели от расширившихся на всю радужку зрачков и расфокусировались, а слова застряли в горле.
— Я думаю, — сказал Джон охрипшим голосом, ещё немного отклонившись и почувствовав, как наполовину возбуждённый член любовника слегка толкнулся между его ягодиц, — ты захочешь меня в этой позе.
Он отпустил запястья Холмса, и тот немедленно огладил Уотсону бока, спину и сжал его задницу.
— Думаю, да, — проговорил Шерлок пряным, как корица, бархатистым голосом. Привлекая к себе Джона, чтобы ещё раз поцеловать его, он прошептал:
— Отдышался?
Джон улыбнулся, не разрывая поцелуя, и подумал: «Да, определённо, — это лучшее Рождество из всех возможных».
Конец
___________________________________________________
ПРИМЕЧАНИЯ
* Дух «бурных (ревущих) двадцатых современниками воспринимался как радикальная модернизация и разрыв с традиционными ценностями викторианской эпохи.
** Джов — Юпитер, верховное божество древних римлян.
*** Блетчли-Парк (англ. Bletchley Park), также известный как Station X — особняк, расположенный в городе Блетчли в историческом и церемониальном графстве Бакингемшир в центре Англии. В период Второй мировой войны в Блетчли-Парке располагалось главное шифровальное подразделение Великобритании — Правительственная школа кодов и шифров (англ. Government Code and Cypher School, GC&CS), позже получившая имя Центр правительственной связи (англ. Government Communications Headquarters, GCHQ). Здесь взламывались шифры и коды стран Оси, и, что более значимо, именно здесь была спланирована операция «Ультра», нацеленная на дешифровку сообщений «Энигмы».
**** Michelin Stars:
одна звезда — очень хороший ресторан в своей категории;
две звезды — прекрасная кухня и хорошие цены для посетителей. Заведение первого класса в своей категории;
три звезды — исключительная кухня для требовательных посетителей; очень высокие цены и обширная карта вин.
*****Альгамбра (исп. Alhambra, от араб. قصر الحمراء каср аль-хамра — «красный замок») — архитектурно-парковый ансамбль, расположенный на холмистой террасе в восточной части города Гранада в Южной Испании.