Двигаться не хотелось, но маленькое, неблагое по самые уши создание добавило слегка скомканно:
— Я пытаюсь понять зависимость, пока не очень получается, а это был бы отличный эксперимент, когда наш церемониймейстер выходит из себя, а когда нет…
Памятник впервые отреагировал на слова, вызывая вздох восхищения, перехватил маленькое тельце под руки, не открывая глаз, усадил на колени и закрыл, нависая, широкой спиной.
Иногда компания в сердце непогоды нужна невыразимо.
***
Как Лорканн и догадывался, все его захватчики разбежались по разным краям поляны, выискивая или создавая норы и отнорки, шалашики и гнезда — каждый в соответствии с принципами своего Дома. Похоже, тут не было только детей Дома Третьей стихии, то есть огня. А потому и костерки загорелись не везде, лишь там, где сидели воздушники, могущие высушить разом вымокшие дрова.
Лорканн привычно покручинился, что дети его собственного Дома тоже жаждут сжить нынешнего короля со свету. Однако он давно не вкладывал в переживание больших чувств — они просто ведут себя как все. Даже если попытаться припомнить, кто не хотел Лорканна при первой личной встрече убить, вариантов наберется мало. Чем Дом Четвертой стихии тут хуже Дома Второй или Первой? Они все равно свободны ненавидеть своего короля. Лишь бы под руку не лезли.
Сам грифон от порывов ветра страдал не особо, а вот струи ледяного дождя, долетавшие до него по случайности или сбегающие по стволу прямо за шиворот, доставляли, разумеется, неудобство.
Чтобы занять мысли и руки, отвлечься от невеселых дум и логично безжалостных выводов, Лорканн принялся связывать порвавшиеся водорослевые волокна своих пут. Работа была небыстрой, муторной и объемной, то что надо, когда хочется выместить злобу. Примерно через пару часов, а может, и через три, когда ливень, собравшийся по его желанию, начал чуть-чуть стихать, Лорканн одновременно удивился двум совершенно разным событиям: его труды закончились, и судя по звукам, сквозь ливень кто-то шел. Причем шел именно сюда.
Лорканн отпустил веревки, переместил их свежими узлами между запястий, скрывая результаты кропотливого труда от внимательных глаз, но любопытно повернулся в сторону шагов.
Каково же было его удивление, когда он различил в неясно рисующихся деталях саму Шайлих!
Её сапоги шлепали по размягчившейся земле, но не промокали, а вода огибала фигуру девушки, безрезультатно пытаясь дотянуться. Что вдобавок говорило о незаурядном магическом потенциале этой дочери Дома Воды! Переуговорить его собственный призыв! Отклонить ледяные струи яростного ливня! Идти сквозь белую от напора стену воды, будто её не существует вовсе?! Лорканну уже было почти все равно, зачем она идет. Он готов был восхищаться этой девушкой так, как сможет, издали или вблизи. Хотя «вблизи», а лучше «вплотную», конечно, предпочтительнее.
Тем не менее, несмотря на промелькнувшие пораженческие мысли, Лорканн со все возрастающим радостным изумлением наблюдал, что Шайлих направляется именно к нему. Грифон подвинулся, освобождая клочок сухого места, чтобы она села, чем Шайлих не замедлила воспользоваться — с размаху приземлилась, даже не подвернув аккуратно плащ. Лорканн вгляделся в нее пристальнее и рассмотрел то, что скрывали от его уставших глаз тугие струи ливня: Шайлих была в опустошении и отчаянии.
Все вертевшиеся в голове фразы для начала разговора по душам казались глупыми и избитыми, не подходящими этой особенной ситуации, особенной оттого, что страдала особенная Шайлих. Лорканн мысленно надавал себе подзатыльников, загнал любопытство как можно глубже, пересел ближе, подставляя бок и плечо. Со словами или без слов, а Шайлих должна знать, что может на него положиться!
Девушка повернула голову в его сторону, посмотрела, ничего не видя, как будто его тут не было и вообще ничего и никого не было поблизости. Синие глаза казались тусклыми даже в отсветах воды, на высоком лбу тревожно выделялась вертикальная морщинка, красиво изогнутые брови сошлись на переносице, кудряшки выбились из-под капюшона и пристали влажными прядками к бледным щекам.
Лорканн нахмурился: больше всего последствия были похожи на отзвук разговора по душам. Очевидно, и Онгхус не блистал особенным светом, раз Шайлих ушла от него в ливень, а пришла не к кому-то из товарищей, именно к пленнику. Пусть особенному, но пленнику, грифону, врагу! Лорканн трезво оценивал свою репутацию и скорость осознания всяческих чувств. Он был уверен, что Шайлих о своих еще не догадалась. Зато Онгхус, похоже, девушку уже разочаровал.
И если он, Лорканн, не прекратит сейчас же сидеть, как бесчувственное бревно, лихорадочно перебирая варианты и возможные объяснения всего, то Шайлих рискует впасть в сон-жизнь прямо тут!..
Хороший стимул, как водилось за Лорканном, сработал безотказно — и мысль пришла.
— Вам не кажется, Шайлих, — вздрогнула на имя, заозиралась, хорошо, — что разводить сырость посреди такого ливня несколько избыточно?
Поначалу оторопевшая девушка уставилась на Лорканна очень круглыми глазами, вгляделась, пытаясь понять, но от взгляда на его насмешливую улыбку её явно стала брать злость. Которая, как известно, в разы лучше бессильного отчаяния!
— Ах вы! Вы! Да что вы вообще знаете! Грифон! Лорканн!
На этом месте Лорканн слегка удивился: то есть она ругает его — его же собственным именем. Непредсказуемая бунтовщица!
— И вот вам ли рассуждать о сырости и её правомерности?! Да что вы знаете! Да как вы можете! — праведное возмущение поднималось в Шайлих воистину гигантской волной.
И она этого не замечала, но ливень опять усилился, выбивая из земли подскакивающие высоко вверх длинные капли. Лорканн впечатлился отдельно: ей не пришлось прибегать ни к чему дополнительному, она просто взяла и встроилась в его обращение к стихии, со стороны своей Воды, не разрушая и не изменяя форму. Талант, истинный талант!
В то же время как он восхищался способностями Шайлих, девушка продолжала его чихвостить.
— Да какое вы имеете право! Да что вы себе позволяете! Да кто вам разрешил! — возмущение шипело приливом и пугало воронкой водоворота. Лорканн всегда мечтал нырнуть в такой и выжить. — Я вас разве спрашивала?! И куда вы лезете?! Я вас вот ей-Луг ударю! Развяжу специально, на ноги поставлю и ударю!
Лорканну понравилась сила принципов: она не играла тогда на публику, она правда не хотела бить связанного и условно беззащитного грифона.
— Желание дамы для меня закон, — склонился и улыбнулся, выводя её из себя только больше. — И если прекрасная победительница Древнего Зла желает, то получит приглашение на бой! Мне всё больше кажется, это будет интересно!
— Вы! Вы! Ах вы! Да я вас! Да я вас сама вот этими вот руками! — схватила Лорканна за высокий воротник рубашки. — Вот этими вот руками я вас сама вылечу, чтобы потом отделать на котлеты! Особые грифоньи котлеты!
Стоило признать, кровожадный тон, которым она это произносила, насторожил Лорканна больше, чем пафосные речи иных претендентов на престол. Вместо трепета и страха за свою жизнь, однако, непредсказуемо разгоралось желание продолжить разговор. И восторг.
— Занятный, должно быть, рецепт, уважаемая победительница! Страсть как интересно, что пойдет на приправы! — воротник она не отпускала, отчего грифон был ограничен в движениях, а потому наклонил голову вперед, чтобы глаза были на одном уровне.
Глаза Шайлих в мгновение ока сузились, превратившись из яростных окон в свирепые бойницы, Лорканн задохнулся от восторга — один лишь разговор с нею освежал не хуже схватки!
— Чтобы вы не горчили на каждом шагу, приправ понадобится много, ой как много! — на её лицо вернулись краски, вертикальная морщинка сменилась полукруглыми, от приподнятых бровей. — И не надейтесь, что легко от меня отделаетесь! Вы одно сплошное наказание! Моё! Одно моё сплошное наказание!
Девушка еще раз рванула воротник, сердито фыркнула в ответ на очередную ехидную улыбку грифона, сложила руки на груди и отвернулась от него вовсе. Спиной, впрочем, привалилась не к дереву, а к Лорканну. Что сам Лорканн посчитал за лучшее не замечать.