***
В голове застучала привычная боль устанавливающегося Окна, перед глазами поплыла благая ночь — черное с серебром покрывало неба, а сам Лорканн чуть не застонал, но не от ощущений, а от неотвратимости факта.
О да, благой волчара не мог найти момента лучше, чтобы связаться с неблагим королем! Чем когда он, Лорканн, сидит связанным водорослево-шерстяным убожеством посреди неблагой чащобы, а возле его правого плеча дремлет настороженная Шайлих!
Грифон зажмурился, малодушно надеясь, что ему показалось, даже приукрасить собственный вид в эту секунду он был не способен. Ему нужны были для такого высокоуровневого волшебства руки! Это же Окно! Это не иллюзия! Это связь между мирами!
Лорканн в отчаянии ударился пару раз затылком о ствол вяза, приютившего его и на ночь, и горячо взмолился старым богам, чтобы стража визит благого волчары благим же образом прохлопала.
И никакая ирония ситуации его сейчас не радовала.
Над головой раскрылось окно, удивительным образом (не иначе как Мидир услышал-таки молитвы, раз сам Лорканн был не в состоянии себе посодействовать) небольшое. Благой король любопытно уставился на Лорканна, принявшего самый безмятежный вид, который мог — в неблагих путах, сетях, со следами крови на дублете и рубашке, с явно разбитой губой.
Грифон догадывался, что это смотрелось по крайней мере нелепо, а для Мидира и вовсе гомерически смешно, однако волк не спешил оправдывать ожидания, сощурился, сверкая нехарактерной для белого дня желтизной глаз. Разница времен двух миров шутила с обоими ши занятные шутки: Мидиру приходилось вглядываться в ночь Лорканна, а грифону — стараться не ослепнуть от прямых лучей утреннего солнца.
— Знаешь, Лорканн, Айджиан звал нас на встречу Трёх, на этот раз подвигать его береговую линию, но я гляжу, — сощурился совсем уж неблагим образом, — ты и сам прекрасно развлекаешься!
Грифон не удержался и подозрительно осмотрелся за пределами Окна, отдельно оглядев Шайлих. Стражи пока не было видно, что не могло не радовать, однако это насторожило благого волка лишь больше, и Лорканн снова в последний момент удержал стон, когда сам волк оперся на край разрыва, высовываясь по пояс, с интересом осматривая обстановку.
— К-куда! А ну кыш! Изыди! Сгинь! — в боязни разорвать свои путы, Лорканн боднул Мидира назад прямо головой. Продолжил громким шепотом. — Я тебя услышал! У меня пока дела! Когда собираемся?
Благой волк улыбнулся махом во все свои острейшие зубы, неверяще потер локоть, куда мгновение назад упиралась макушка грифона, кивнул чему-то своему, довольно подобрался, словно отбил-таки тот спорный кусок на границе.
— Значит, все-таки развлекаешься! Собираемся через один лунный месяц, следить за светилом-то ты способен? — явная подначка, чтобы позлить! — Или только за той прелестной спящей неблагой возле твоего правого плеча? Она, стоит признать, воистину хороша, — оценивающий взгляд волка прошелся по видимой в лунном свете части фигуры Шайлих, — разве что волосы короткова…
— Ещё слово, и я все-таки разорву свои путы, чтобы повыщипать тебе шерсти! Или устрою кровопускание! Полезная штука! — Лорканн знал, что раздражается зря, но с Мидиром сложно было сохранять спокойствие. Особенно в таком положении и с такими комментариями.
— Тебе все ещё недостаточно волчьей шерсти? — серые спокойные глаза проследили извивы веревки поперек груди грифона.
Лорканн не сдержался и засиял желтыми глазами предельно ярко. Процедил язвительно:
— Надеюсь, пострадали не твои волки! Жаль, если бы мои бунтовщики пощипали твою армию! Но если увидишь таких, ты знаешь, кому передать привет!
— О, тебе было бы и впрямь их жаль! — глаза напротив разгорелись такой же желтой свирепостью. — Уверяю, бунтовщиков на свете стало бы внезапно меньше! Благие они там или неблагие!
— Я бы пожалел их очень умозрительно! Неблагой Двор ничего бы не потерял! — Лорканн понял, что увлекся, и осекся, поправляясь. — В том, что касается мужчин! Сгинь, прошу, свяжемся позже!
Мидир — вот все-таки! Какая сволочь! — оперся на разрыв локтями, устроил лицо ровно напротив лица Лорканна и посмотрел с таким простодушным пониманием, что его сразу захотелось убить самым мучительным образом.
— Погоди, неблагой мой недруг, так ты что, влюбился? — и сказано это было совершенно обыденным тоном. Лорканн откинулся на дерево и еще пару раз приложился ни в чем не повинным затылком о крепкую кору. — Лорканн! — усиленно удерживаемый смех угадывался без всяких намеков. — Я такого от тебя не ожидал!
— Просто сгинь, благой мой недруг, просто замолчи и сгинь! — если бы Лорканн мог, он сжал бы переносицу двумя пальцами, с другой стороны, будь у него свободны руки, Мидир был бы уже выпихнут в свой мир.
— О, ну Лорканн, как ты мог не посоветоваться со своим старшим недругом! — Мидир просто светился от самодовольства. — Поверь, я могу поделиться опытом в любви! — серые глаза сияли дополнительными звездами, и Лорканн отчетливо понимал, что ему зверски хватает неблагого небосвода без этих благих вкраплений.
— И эта любовь, дай-ка подумать, — грифон закусил нижнюю губу, будто раздумывая, устремил взгляд вверх, обличающе высказал, — длилась каждый раз не больше недели! И ты старше меня всего на пять лет! Пять лет, Мидир! Это не разница! — жажду крови в глазах Лорканн усмирять на сей раз не собирался.
Но Мидир не был бы Мидиром, если бы его было так легко напугать. Это Онгхус уже бежал бы, сверкая пятками, а благой волчара лишь усмехнулся, радостно разглядывая выведенного из себя грифона.
— Ничего не поделаешь, мой младший монарший брат, придется с этим смириться, — Лорканн чуть не взвыл, но, по счастью, вовремя вспомнил, где он и с кем. Ограничился зубовным скрежетом.
— И раз ты изображаешь раненого и гонимого… — Мидир прищурился, потер подбородок, что-то прикидывая, отчего Лорканн ощутил леденящий ужас. — У меня есть пара мыслей. Потом спасибо скажешь!
— Нет! Нет! Что бы ты ни придумал, нет!
Лорканн понял, что поздно, когда в голове помутилось, а на тело словно навалился Ужас Глубин, всей тяжестью погружая в гибельные воды Хрустального моря. Мидир виделся теперь нечетко, но грифон и на одной злости был способен выдержать первые минуты закрытия такого сильного Окна, оставаясь в сознании. Он был очень, просто крайне зол!
Расплывчатый Мидир протянул руку к плечу, мягко толкнул, опрокидывая Лорканна на колени спящей Шайлих, подмигнул — вот же сволочь! Нет, ну какая сволочь! — отсалютовал рукой и пропал.
Усталость наваливалась волнами, погружая грифона в глубину, охватывая холодом и беззвучием, но он надеялся, что его шепот был еще слышен:
— Чтоб тебя ледяные фоморы драли, благой волчара…
========== Часть 11 ==========
— Вы очень необщительный памятник, да? — мальчишка не отставал. — И при этом очень живой, вы меня от дождя спрятали и слушаете внимательно.
Как птенец определял, что Лорканн его слышит, а тем более — слушает, оставалось за гранью грифонова понимания.
— Я точно не могу вам чем-нибудь помочь? — горький вздох. — Джоки, правда, говорят, что лучше совсем ничего, чем я или моя помощь, но вдруг я смогу?
Старый грифон готов был поклясться, что неблагое дитя заглядывает ему в лицо. Захотелось как-то поддержать мальчишку: что это за глупости с «лучше совсем ничего»?! А вот общаться и просыпаться в полную силу не тянуло. Сон был очень сладок, а настырному мальцу потребуется много ответов…
Поэтому Лорканн, не мудрствуя лукаво, протянул руки на звук, благо, отозвался еще ветер, обрисовывая силуэт худенького и щуплого ребенка с полным беспорядком на голове. Руки привычно подхватили дитя вокруг груди, а потом грифон приподнял удивленно засопевшего мальчика, усаживая к себе на колени. Придержал одной рукой за спину, вторую уложил, прихватив пятки, оставляя мальчику возможность в любой момент встать и уйти.
Вместо этого птенец прижался как к родному, устроился поудобнее и выговорил со смущением и сдержанной радостью в шею: