Разнывшееся с утра тело требовало разминки, поэтому подошедших вчерашних без-чувства-юмора-стражников Лорканн встретил практически с радостью. Его подняли на ноги и снова повели, судя по всему, разговаривать. Хотя грифон не исключал полностью и возможности пересчитывания ребер. Как будто со вчерашнего дня ситуация с ребрами могла радикально перемениться. Портило общий настрой также и то, что Шайлих, похоже, осталась чинить его бесполезные сети.
Лорканн постарался приободриться, несмотря на то, что больше всего ему хотелось находиться возле своей очаровательной победительницы, и найти в происходящем те положительные стороны, за которыми он шел изначально. Разговор с бунтовщиками по душам. Разведка боем (в частности опять, видимо, ребрами). Тренировка стойкости и терпения без траты сил на Окно до Мидира.
Мысли, своенравно перескочившие на благого волчару, заставили Лорканна собраться вернее, чем любые другие. В конце концов, он, Лорканн, даже королю благих кротости нрава не демонстрировал и не сдавался. Уж тут-то с чего? Онгхус даже близко не Мидир.
Что лидер бунтовщиков не преминул тут же доказать: едва выведенного на небольшую полянку Лорканна ударили древком копья под колени, вынуждая упасть.
Не растерявший, несмотря на это, свою царственную осанку, грифон поморщился и огляделся. Сегодня повторять представление для широкой публики Онгхус явно не планировал: возле него мрачными изваяниями застыли трое ши-подручных, плюс два стража и сам Лорканн, итого семь присутствующих.
— Вот теперь, грифон, поговорим всерьез! Тут тебе выделываться не перед кем, можешь даже скулить от ужаса, я пойму! — усмехался Онгхус весьма нехорошо.
У Лорканна мелькнула стремительная мысль, что этой ночью подлечился он как никогда вовремя. В ответ на подобные заявления смолчать не мог никогда.
— Что-то, прости, бунтовщик, не припомню, когда это я говорил не всерьез, — напоказ задумался, хмыкая и словно бы действительно прикидывая, когда такое было. — Однако, я полагаю, бывает трудно разобраться в светских манерах с непривычки, поэтому скажу сразу, — грифон серьезно подобрался, подпуская в свой облик кровожадного безумия, известного и славного среди многих, — я вообще редко шучу!
И грозно нахмурился. Желтые глаза при свете яркого солнца, конечно, не производили очень пугающего впечатления, но в сочетании с манерой свое дело сделали: грифон увидел в их глазах страх. Проняло и Онгхуса, пусть тот опомнился быстрее прочих.
И как настоящий лидер поспешил взять ситуацию под свой контроль.
— Поздно пугать, грифон, ты уже пойман в свою самую надежную клетку! Волшебную! — скрестил руки на груди и склонился вперед, приближая свое лицо, чтобы показать, что нисколько Лорканна не боится. — И в твоих же интересах рассказать по-хорошему, что за ловушки нас ждут в столице и как правильно взять предусмотрительно оставленную тобой дома корону!
За густыми кустами громко хрустнула ветка, но Онгхус шарахнулся от Лорканна с приличной скоростью. Грифон улыбнулся с неприкрытым превосходством:
— Боюсь, моя клетка не настолько прочна, как ты пытаешься мне внушить, мой наивный преемник, иначе не отскакивал бы от меня столь неважным образом! — Лорканн сознательно выматывал терпение Онгхуса, чтобы разговор не затягивался. — Так что, прости уж, трепетать я погожу. Или биться в панике, — усмехнулся, явно давая понять, насколько он далек от паники.
Разговор с Онгхусом наскучил Лорканну, не успев толком начаться. Этот ши метил в короли, полагал, что все решает сила и наблюдал высших неблагих венцом творения. С Шайлих и её идеями о свободе-не-свободе женщин общаться было в сотню раз интереснее. И не потому, что об этих идеях вещала Шайлих. Лорканн на самом деле надеялся услышать от неё ещё что-нибудь свежее, ранее не приходившее ему в голову, неиспытанное, неиспробованное, интересное.
В конце концов, про свою страсть к новому опыту он ей не врал!
Онгхус тем временем принялся испытывать свое и его терпение.
— Ты упертый старый сумасшедший король, грифон, твое время прошло, пора признать и склониться перед новым поколением, которое оказалось сильнее тебя, свободного, магически полноценного тебя, лишь вооружившись сетями!
К слову о сетях: эти были все-таки покрепче предыдущих, но все равно не внушали доверия. Лорканн в подобные путы и цыпленка бы заматывать не стал. Уверенный в себе и веревках Онгхус наводил на мысль о своем сходстве с тем же цыпленком. Где-то в районе оценки действительности они были, наверняка, очень похожи.
— Ты прав в одном, наивный бунтовщик, — Лорканн прищурился, спасая глаза от бликующего прямо из леса солнечного луча, — ты очень даже прав, однако лишь в одном, — улыбнулся, насмешливо поднимая брови, — я всё ещё король!
Древко копья снова напомнило ребрам, что они как раз не железные, в отличие от выдержки их хозяина — Лорканн и не пикнул, вздохнул лишь, задирая гордо голову.
— Вот уж дудки! Ты бывший король, грифон! Мы победили тебя! Спеленали! И тащим в столицу, на обозрение всего честного народа! — Онгхус воодушевился, отчего его подручные перестали быть настолько мрачными, расслабились, опустили скрещенные до того руки. Марионетки. — Ты предстанешь перед неблагими ши в своем истинном облике!
Лорканн захохотал — весело, заливисто, не обращая внимания ни на тычки, ни на удары, ни даже на то, что его опять опрокинули. Остановить свой смех, более оскорбительный оттого, что искренний, грифон попросту не мог. Наконец, стража оставила его в покое, позволяя отсмеяться, видимо, на этот раз ведро с водой они не захватили.
— Ты? — Лорканн не мог сдержать улыбку, светил глазами и изо всех сил сжимал руки, сцепленные в замок, чтобы не порвать путы. — Ты полагаешь, что можешь показать меня? Меня? — опустил голову, приподнимая брови, чтобы осознать услышанное. — Меня в истинном облике? Ты? Меня? В истинном облике?
Побуревший до кирпичной красноты Онгхус злобно испепелял Лорканна взглядом, но отвечать пока было не на что, поэтому ши молчал. Ну хоть на что-то ему ума хватает!
— Ты уверен, бунтовщик, что вообще хочешь видеть меня в истинном облике? — глаза Лорканна заполнил кровожадный свет. — Ты уверен, что хочешь видеть свирепого грифона? Ты уверен, — Лорканн выговаривал слова медленно, подчеркивая их значимость, — что ты сумеешь справиться со свирепым грифоном, укротившим Семиглавого?..
Онгхус слегка подался назад, тут же опомнился и навис над Лорканном, занося тяжелую руку, однако страсть к балагану не дала ударить сразу:
— Ты слишком болтлив, стар и беззуб, бывший король! Если бы твои угрозы были не пустыми, мы бы не разговаривали! — выражение удовлетворения на лице не понравилось Лорканну сразу. — Впрочем, мы и так не будем! В клетку его!
Стражники прочувствованно подхватили грифона под руки, не гнушаясь лишний раз ткнуть его промеж лопаток кулаком или копьем. Чего-то подобного грифон ожидал. Как и того, что клетка — временная мера, пока лагерь опять не тронется в путь, там пленника удобнее всего оглушить и перекинуть через коня, подобно седельным сумкам.
Чего Лорканн не ожидал, так это что клетка окажется настолько крошечной — чтобы уместиться, пришлось согнуться в три погибели. Никакого особенного возмущения, впрочем, выказывать он этим фактом не стал: странное убежище отчасти спасало уставшие от яркого света со всех сторон глаза, а если устроиться набок, то можно было даже вздремнуть.
Тем более — Шайлих не было видно, а без синеглазой ши смотреть тут было вовсе не на кого. Не на Онгхуса же, право слово. Чтобы задремать быстрее, несмотря на неудобную позу, Лорканн стал прикидывать — чем она занималась в отряде, пока не была приставлена к нему стражем. По всему выходило, Шайлих была разведчицей: бесшумный шаг, ловкие движения, настолько ловкие, что не шевелились даже ветки, манера закрывать лицо капюшоном и платком, ради полного растворения в листве и ветвях.